Тройная радость. Морин Чайлд

тройняшки стали жить у нее. Для нее это было безумной смесью желания защитить и сознания, что прежняя жизнь закончилась.

      Тогда она не собиралась стать опекуном детей, но теперь любила их со свирепой яростью, которую раньше посчитала бы невозможной. Они стали ее семьей. Единственной настоящей семьей. Не считая бабушки и нескольких дальних родственников. Она сделает все на свете, чтобы позаботиться о тройняшках и уберечь их от бед. Даже если для этого придется защитить их от человека, который хотел стать для них всего лишь приходящим отцом.

      К тому времени, как закончился вечер, Коннор промок, устал и хотел холодного пива, добраться до кровати и пребывать в полной тишине десять или двенадцать часов. Хотя бы одно из трех и то неплохо…

      Он глотнул пива, принесенного Дайной, и с наслаждением почувствовал, как холодная пена скользит по глотке, облегчая напряжение, которое держало его в клещах последние часа два.

      – Итак, – сказала Дайна, и он услышал в ее словах невольное восхищение, – вы выиграли пари.

      Он едва сумел повернуть голову, чтобы взглянуть на нее.

      – Я всегда выигрываю, милая.

      – «Милая»? – переспросила она, подняв брови.

      Его губы дрогнули. «Милая» выскользнула экспромтом, без подготовки, но теперь, увидев, как она раздражена, надавил немного больше, просто для забавы:

      – Детка?

      Она резко втянула в себя воздух и с шипением выдохнула:

      – «Дайны» будет достаточно.

      – Верно.

      Коннор спрятал улыбку. Хотя он знал ее всего несколько часов, уже понял, насколько легко ее вывести из себя. И по причинам, которые еще не успел определить, ему нравилось дергать ее за веревочку. Было что-то в этой женщине, заставляющее его постоянно ее дразнить.

      – Я запомню это, Дайна. Но и вы должны запомнить: если я говорю, что сделаю это, так и будет.

      – Запомню.

      – Прекрасно. Я слишком устал, чтобы это повторять.

      Он прислонился головой к спинке дивана и уже подумывал положить ноги на табурет, но был слишком измотан даже для этого движения.

      – Эта троица – просто нечто. Я выдохся, уже когда старался удержать их в ванне. Не знаю, как вам удается в одиночку купать их, а потом одевать.

      – Я купаю их по одному.

      Он снова глянул на нее и заметил легкую улыбку в уголках губ. Очевидно, не он один забавлялся.

      – И вы решили, что об этом не стоит упоминать?

      – Ну… вы были так уверены в своих способностях… – Она поднесла к губам бокал с вином. – Я не хотела вмешиваться.

      – Ну да…

      Он покачал головой:

      – Хорошо сыграно!

      – Спасибо, но вы все равно сумели сделать намеченное. Это было трудно, но вы сумели.

      Она изучала бокал, проводя кончиками пальцев по длинной изящной хрустальной ножке. Коннор поспешно отвел от нее глаза, пока она не перехватила его взгляд.

      – Вы не показались мне человеком, много знающим о детях.

      – Я и не знал, – вздохнул он. – Еще два