Элизиум 2. Сумерки Юпитера. Зореслав Степанов

он, – Удальцову не позавидуешь.

      – А что это с ним, – Тарасенко облизал языком пересохшие губы.

      – Не знаю. Когда очнулся, он уже был таким. Но он живой. Дышит. Иногда даже что-то бормочет.

      – Это как? У него же рот разорван на части.

      – Не знаю, но бормочет. Из горла вылетают какие-то звуки. Если не нравится, лучше не смотри, – присоветовал капитан Кожухов.

      – Не буду, – согласился Тарасенко, – и какое-то мгновение лежал молча.

      Кожухов тоже молчал.

      – Товарищ капитан, – снова заговорил Тарасенко.

      – Чего тебе, сержант, – вяло проговорил Кожухов. Теперь, когда сержант Тарасенко был вместе с ними, и не было никакой надежды на спасение, Кожухов понял, что их никто искать не будет. Впрочем, даже если бы Тарасенко и выбрался из здания, все равно их бы никто не нашел. Скорее всего, они все давно уже находятся в каком-то другом месте.

      – Кто это был? Мы что, в плену?

      – Похоже на то?

      – Как думаете, кто они? И что с нами будет?

      Капитан Кожухов посчитал, что нет смысла скрывать правду от сержанта.

      – Пришельцы, сержант. Мы в плену и пришельцев.

      – У настоящих? – не верил Тарасенко.

      – К сожалению, да. У самых настоящих пришельцев. Похоже, это единственное чем мы можем гордиться. Мы попали в плен не к чуркам каким-то, а к настоящим пришельцам.

      Тарасенко молча обдумывал слова капитана. Несмотря на последние события, в пришельцев он почему-то не очень верил.

      Он полагал, что их захватили переодетые люди.

      «Наверное, выкуп потребуют, – печально подумал он, – Мои родаки не потянут. У них нет ни долларов, ни евро. Похоже, подохну здесь, и никто даже не узнает, где моя могила», – Тарасенко вдруг стало очень жаль себя. Ему вдруг стало ясно, что спасения им ждать неоткуда.

      – Хана нам, товарищ капитан, – тихо проговорил он.

      – Ты чего сержант. Все будет в порядке. Выберемся. Мы же спецназ, – стараясь говорить, бодро проговорил Кожухов.

      – Ага, выберемся. Разве что на тот свет, – угрюмо ответил Тарасенко и закрыл глаза. Говорить ему больше не хотелось. Он уже сожалел, что в коридоре смалодушничал и не застрелился.

      – Не говори ерунды, Тарасенко. Мы живы, и это главное. Все будет в порядке. Вот увидишь.

      Сержант Тарасенко лежал с закрытыми глазами и не слушал своего командира. Он вспомнила свое родное село, и представлял, как выгоняет в поле своих коров. Они громко мычат, в небе поют птицы, ярко светит солнце. На душе у Тарасенко весело и радостно. Даже петь охота. Тарасенко от неожиданно нахлынувших воспоминаний о родном селе, чуть не расплакался.

      – У меня граната, – неожиданно проговорил он, – В кармане. Почему-то не забрали. Попробую дотянуться и подорву здесь все. Вы как хотите, но в плен я не сдамся.

      Мгновение Кожухов молчал.

      – Ладно. Действуй, сержант, – разрешил он.

      Взорвать гранату,