Социальные истоки диктатуры и демократии. Роль помещика и крестьянина в создании современного мира. Баррингтон Мур-младший

коалиции удалось поставить множество барьеров на пути обладателей денег к власти. Высшие и армейские должности оставались недоступными для них [Göhring, 1934, S. 74].[49] К 1780-м годам аристократическая коалиция сообща «уничтожила Мопу и Тюрго, захватила все епископаты в королевстве, установила правило четырех геральдических квартований для назначения дворян на высшие армейские должности и подталкивала монархию к неустанному попечению о привилегированных кругах» [Ford, 1953, p. vii].

      Зачисление многочисленных буржуа в дворянство вызывает сильное сомнение в связи с известным объяснением причины революции, согласно которому главной проблемой был закрытый характер французской аристократии, – закрытый в сравнении с подвижными границами и упрощенным доступом, превалировавшими в это же время в Англии. Вышерассмотренные факты показывают, что это различие в основном было вопросом юридической формы.

      В актуальной практике доступ к аристократическому статусу в конце XVIII в. во Франции вряд ли был более трудным, чем в Англии того же периода. Статистика отсутствует. Но здесь мы опять сталкиваемся с проблемой, где количественные измерения не способны показать важные качественные различия.

      Как указано выше, в целом ситуация с растущей социальной мобильностью и смешением сословий различалась в двух странах. В Англии происходившее смешение в большой степени было недоступно монаршему влиянию и направлено против короля. Лендлорды-огораживатели не желали, чтобы король вмешивался в дела их крестьян. Богатые горожане не хотели, чтобы корона закрепляла выгодные коммерческие возможности за своими отдельными фаворитами. Важным сегментам этих классов в Англии не требовались политические инструменты из арсенала умершего феодализма или абсолютной монархии. При этом во Франции монархия превратила простолюдинов в дворян-помещиков, нуждавшихся в феодальных правах. Она сделала из них упрямых защитников привилегий и энергичных оппонентов периодических реформаторских попыток. Так монархия нажила себе врагов среди той части буржуазии, которая не солидаризировалась с прежним порядком.

      Тем временем буржуазия укрепляла свои позиции. Она все еще не настолько хорошо изучена историками и социологами, как дворянство и крестьяне.[50] Тем не менее выделяются несколько сравнительно точно установленных моментов, важных для нашего анализа. В принципе это столетие характеризуется большим экономическим прогрессом в торговле и промышленности. Особенно увеличилась зарубежная торговля во Франции, даже значительнее, чем в Англии.[51] Есть расхождение во мнениях относительно последних лет режима. Лабрусс, выполнивший подробный анализ цен, рассматривает период после примерно 1778 г. как распространение экономической депрессии, охватившей как промышленность, так и сельское хозяйство [Labrousse, 1944, p. xxxii, xxxvi]. В более ранней работе Анри Сэ описывает последние две декады старого режима как эпоху, когда произошел рывок в крупной промышленности, пусть

49

Вопрос требует дополнительного детального рассмотрения. Гёринг включает в эту категорию также и магистратов. Но доказательства Эгре, процитированные Фордом в предыдущем примечании, вызывают сомнения на этот счет.

50

Исключение см.: [Barber, 1955] (но экономические основания обойдены стороной).

51

См.: [Labrousse, 1944, p. xxvii, xxviii, xlviii]. На p. xxxviii автор привлекает внимание к тому, что внешняя торговля в последней трети XVIII в. основывалась на реэкспорте колониальных товаров, в основном сахара и кофе, и поэтому не может служить индикатором роста внутреннего производства. См. также: [Sée, 1939, vol. 2, p. xiv—xv] и более подробно: [Sée, 1925, p. 245–249].