Ave Maria. Вацлав Вацлавович Михальский

на этой Монмартрской площади не напоминает, что он был когда-то здесь, ничто, кроме ее, Марииной, памяти. Нет, еще сохранился карандашный набросок портрета Павла, сделанный здесь, на Монмартре: «…а если что и остается чрез звуки лиры и трубы, то вечности жерлом пожрется и общей не уйдет судьбы». Да, именно так: память на этом свете остается «через звуки лиры», то есть через литературу и искусство. И еще память остается через «звуки трубы» – имеется в виду труба, призывающая на смертный бой, то есть остается память о войнах. Печально, но это так, и никак иначе.

      – Аннет, давай еще по чашечке кофе с пирожными, – сказала Мария, – очень хочется пирожных…

      Гарсон был доволен новым заказом и сказал, что пирожные у них только испекли, отличные пирожные эклер, крем чудный!

      – Сто лет не ела пирожных, а тут вдруг захотелось невыносимо, – сказала Мария, а подумала о своей возможной беременности.

      Когда гарсон принес счет, Мария полезла в сумочку за кошельком, но Аннет опередила ее.

      – Разрешите, я заплачу, пожалуйста, – голос девушки прозвучал так напряженно, так просительно, что Мария убрала свой кошелек.

      Знакомый холодок пробежал в груди Марии. Она доверяла этому холодку, – до сих пор он ни разу ее не обманывал.

      – Слушай, Аня, у меня есть деловой разговор. Говорить по-французски или по-русски?

      – Если разговор серьезный, то лучше по-французски, – настороженно отвечала девушка.

      – Хорошо. Давай по-французски. Аннет, жизнь полна неожиданностей, бывают всякие штуки. Ты меня понимаешь?

      – После того, что случилось со мной, понимаю, – лукаво отвечала Аннет.

      – Вот и хорошо. Я решила купить тебе квартиру, чтобы ты чувствовала себя независимой от меня.

      – Квартиру?

      – Да, небольшую, например, из трех комнат. Есть хорошие доходные дома с хорошим обслуживанием. Квартиры будут только расти в цене. Ты согласна?

      – Согласна, – они будут расти в цене.

      – Нет, я спрашиваю, тебя устроит трехкомнатная?

      – Нет, мадам.

      – А сколько тебе надо комнат? – ошарашенно спросила Мария.

      – Нисколько. Я не приму такого подарка, мадам.

      Золушка явно не собиралась садиться в золоченую карету. Да, знакомый холодок пробежал в груди Марии, да, она приняла решение, но не тут-то было.

      Мария взяла паузу, а когда поняла, что не перемолчит рыженькую и такую, казалось, простенькую Аннет, наконец, сказала:

      – Почему ты отказываешься? Такие предложения делаются людям не часто.

      – Возможно, мадам, но это не для меня.

      – Все-таки объясни, если можешь, – очень мягко попросила Мария, – я ведь тебе предлагала от чистого сердца.

      – Я верю вам, мадам Мари, но вы ведь совсем меня не знаете. Может, завтра я брошу все и укачу обратно в Марсель.

      – Ты не хочешь учиться?

      – Очень хочу, мадам, но меня ведь будет мучить совесть, – вдруг я не отдам тому, следующему по вашей цепочке, то, что возьму у вас.

      – Почему?

      – Мадам,