Знак бесконечности. Наталья Литтера

зарисовку, капать вдруг перестало, но сесть все равно было некуда – все вокруг мокрое. Если рисовать, то стоя. Хорошо, что походный альбом был с твердой обложкой, почти как планшет. Фея не мешкая достала из рюкзака все свои принадлежности, а рюкзак бросила на мокрую траву. Ему не страшно. Зажав между пальцами три разных карандаша, Фея приступила к работе, она была настолько сосредоточена на озере, одиноких деревьях около него и линии гор, что не сразу заметила быстро идущую мужскую фигуру. Человек ее, скрытую за кустарником, не видел, Фея его бы тоже, наверное, не увидела. Просто он, если можно так выразиться, влез в кадр. Не осознавая, что делает, Фея начала его рисовать. Озеро, деревья и одинокий путник у подножия гор.

      Почти рыцарь из легенды.

* * *

      После окончания начальной школы все уже рассаживались по партам более свободно. Сидели кто с кем хочет. Единственное правило было – не болтать во время уроков. Самых злостных болтунов разъединяли, но это были единичные случаи.

      А они почему-то не расселись. Может, потому, что в классе так и не заимели настоящих друзей, с кем хотелось бы постоянно общаться? А может, дело было совсем в другом. Может, они как раз и стали теми самыми настоящими друзьями. У него было совсем плохо с рисованием, и она часто дома рисовала сразу два рисунка – за себя и за него. Учительница по рисованию закрывала на это глаза и ставила обоим по пятерке. В конце концов, зачем круглому отличнику портить дневник оценкой по рисованию?

      Он же на самостоятельных по математике часто решал по два варианта. Свой в тетради, ее в блокноте. И с этого блокнота она списывала. Учительница по математике что-то подозревала, даже хотела их рассадить, но так и не рассадила.

      А потом блокнот стал помогать общаться на уроках. Можно было писать друг другу сообщения и по телефону, но телефоны у всех в начале урока забирали. А темы для разговоров почему-то все время появлялись именно во время уроков, а не на перемене.

      В итоге математические решения перемежались записями. Ровными и понятными – его, неразборчивыми и кривыми – ее.

      «Ты смотрела последнюю часть “Защитников”?»

      «Нет и не буду».

      «Почему?»

      «Скукотища».

      «Там в конце красивая графика».

      «Может, гляну».

      Потом формулы, формулы, уравнение, пять слов на английском и…

      «Ты остаешься на факультатив по английскому?»

      «Нет. У меня тренировка. Скоро соревнования».

      «Когда?»

      «В субботу».

      «Волнуешься?»

      «Нет».

      Но, конечно, она волновалась. Она должна была показать результат. Тренер ждал если не победы, то вхождения в призовую тройку точно.

      Он говорил:

      – Ты готова. Только соберись, и у тебя все получится.

      Но у нее не получилось. Это было не первое соревнование, и опыт имелся, и призовые места до этого завоевывались. Тренер ценил ее умение бороться.

      – Ты молодец, – часто говорил он, даже когда случался проигрыш. – Ты боролась