Очень Большой Лес. Том 2. Василий Головачев

человеку в качестве напоминания, с кем он имеет дело.

      Перед взором майора возникло сгущение веточек, нарисовавшее голову гиганта, объединившего в себе черты седого старика, былинного героя и дерева. Конечно, никакой это был не старик и не былинный богатырь, просто сознание Максима, впавшего в медитативный транс, нарисовало ему собеседника, руководствуясь теми образами, что хранила память.

      «Человек… мы слушаем, – гулко проговорил дуб-богатырь. – Чего… ты… хочешь?»

      «Он умирает! – быстро откликнулся Максим мысленным шёпотом. – Мой друг ранен… помоги вылечить его!»

      «Где твоя половина? С ней ты сильнее…»

      «Её украли… люди несовершенны… многие жаждут славы, удовольствий и власти… долго объяснять… один из нас силой заставил мою подругу… мою половину, да… заставил её следовать за ним… и увлёк в нижний лес… я хотел просить тебя помочь найти его… но сначала помоги спасти моего друга!»

      «Это можно сделать… через твою энергетику… но ты потеряешь очень много… нервных связей…»

      «Плевать! Главное, что Жора будет жить!»

      «Подсоединись к нему…»

      «Как?»

      «Прими его сознание и тело как своё…»

      «Хорошо, постараюсь, а потом?»

      «Держись, сколько сможешь…»

      Максим набрал в грудь воздуха, медленно выдохнул, положил руки на плечо и на грудь раненого, сосредоточился на восприятии чужой пси-сферы, представил, что он – это Редошкин, лежащий без сознания, и на него горячим душем обрушилась струя невыносимой боли и муки, едва не выбив из головы все мысли. Вероятно, он даже закричал, потому что откуда-то из невероятной дали прилетел тихий испуганный голосок:

      – Макс, тебе плохо?!

      Не ответил, распределяя струйки боли по своему телу и погружаясь в мрачную бездну бессвязного бормотания и тоненьких воплей, колющих голову иголками смутных вибраций. Из бездны всплыл голос:

      – Кто… здесь?

      – Жора! – вскинулся он. – Обопрись на меня! Возьми всё, что тебе нужно, подштопай плечо и вылезай из этого грёбаного болота беспамятства!

      – Командир…

      – Да, я, давай, напрягись!

      Сердце заработало сильней, кровь быстрее побежала по жилам, отдавая тепло уже не родному телу, а раненому. Максим стал тонуть в струях тьмы, вспыхивающих искрами неприятных ощущений, одним из которых было чувство растворения в пустоте. Он таял, буквально как кусок сахара в воде! Но продолжал гнать сердце как лошадь вдоль обрыва до тех пор, пока не растворился во мраке беспамятства…

      Очнулся от приятной прохлады, лизнувшей лицо. Открыл глаза.

      Костя лил ему на голову воду из фляги, а рядом, прислонившись к стволу дуба, сидел Редошкин и смотрел на спасителя чернющими глазами, полными сострадания, удивления и надежды.

      – Оклемался, командир?

      – А ты говорил – мёртвому припарки! – с облегчением воскликнул Костя.

      – Ты… о чём? – вяло поинтересовался Максим, чувствуя, как к нему возвращаются силы.

      – Я