Старость аксолотля. Яцек Дукай

человека из культуры и воспитай в дикой среде – и получишь зверя, не человека. Культура не кодируется в ДНК.

      Ярлинка до трансформации был нью-йоркским собирателем старых комиксов, интерес к генетике у него возник от Халка и Супермена.

      – Но ведь мы же сохранили культуру! – он подсунул Гжесю под нос стопку «Бэтменов» и «Железных людей». У него теперь имелись в личной коллекции все Первые Издания мира. Он никогда не изменится, никогда уже не вырастет из подростковой гиковости. – Мы воспитаем их на том же самом, на чем сами росли!

      – Мы? Или наши оригиналы?

      Гжесь просматривал тысячи часов записей, в том числе самого себя – дружеские вечеринки, которых он вообще уже не помнил, городские архивы, мероприятия на работе, чужие видеобиографии с Фейсбука; он смотрел на себя, себя в теле Гжеся 1.0, и пытался вчувствоваться в ту человечность.

      Как он вообще смог бы сегодня ее эмотировать? И что из нее безвозвратно пропало где-то между чувством и эмотом?

      – Что за абсурдный вопрос! – возмущался Ярлинка. – Нет никакого «между». Да и с чего? Мы этими самыми эмотами гневаемся и радуемся, плачем эмотами и эмотами любим. Эмоты – и есть наши чувства.

      Но Гжесь помнил по Токио, по 1К ПостАпо, все эти пронзительно грустные театры человечности, разыгрываемые заклятыми в неуклюжих мехах трансформерами, уродливые симуляции пьянства в баре «Тюо Акатётин», душераздирающие пародии нежности, пересчитанной на тонны металла и мегаджоули сервомоторов, ритуалы биологической дружбы, культивируемые в облике угловатых машин – как они чокались рюмками с алкоголем, которого не выпьют, как таращились на порно, которое не пробудит в них даже самой слабой похоти, как подкручивали динамики, чтобы подогреть атмосферу беседы – он прекрасно все это помнил, поскольку записал.

      А теперь, теперь, в 10К ПостАпо, они уже даже не пытаются симулировать симуляцию, не стараются притворяться, будто притворяются, поскольку им это незачем, поскольку никто не смотрит.

      Что они делают, когда не работают и не смотрят фильмы из Рая?

      Ничего.

      Изваяния из холодного металла. Роботы без работы.

      – Суть в том, – пытался объяснить Гжесь Ярлинке, а его дисплей выплевывал мешанину стробоскопических ассоциаций, – что уже через пару лет они начнут сами размножаться и воспитывать собственных детей, они, первый-второй приплод, и это неизбежно скопируется на все последующие поколения. Как в первую секунду после Большого взрыва микроскопическая квантовая неровность определяет форму галактик и галактических скоплений, так и эти несколько лет их детства – игры, колыбельные, няньки, сказки, наказания и награды – определят форму всего нового человечества.

      В ответ Ярлинка эмотировал своим «Бургом» пожатие тысячи плеч.

      – Ну так иди, играй с ними.

      Алисе пять лет, и она узнает Гжеся по подсознательным особенностям его поведения, в каком бы мехе тот ни появился. Иногда Гжесь еще ничего не эмотирует, ничего не скажет, а она уже бежит к нему, забирается на обшарпанные