Из 18 в 120. Ева Волкова

сем слабый отсвет. Открыв глаза с немалым усилием, я смогла сфокусировать взгляд на балдахине. В больничной палате не место балдахину. Повернув голову вправо, я увидела скрюченную фигуру, спящую в кресле, а рядом на столике кучу склянок и мерцающий язычок свечи, который вскоре готов быть потухнуть.

      Ничего не понятно. Я вновь закрыла глаза и воспроизвела все сегодняшние события в голове.

      Я помню, как встала в пять утра, сварила себе рисовую кашу, ополоснулась и закинула в рюкзак все необходимое. Сначала побежала на маршрутку, потом на электричку, не дай бог не успеть, следующая будет только через час, и тогда я опоздаю на лекцию на целых десять минут. А с нашими принципиальными преподавателями ничего не объяснишь. Не успел вовремя, считай, что не был. И ладно бы только пропуск, который пришлось бы отработать дополнительным рефератом. Ведь и из аудитории выставят, не дав ничего законспектировать.

      Я отучилась всего один семестр и пару месяцев, но четко усвоила все реалии жизни студента бюджетника из области. Будь ты хоть пядей во лбу, гением от природы, но никому до этого и дела не будет. Не хочешь вылететь, крутись. Никто не будет принимать во внимание никакие обстоятельства. Ответ один: «Много вас таких, чтобы входить в ваше положение. Это вам не школа, за вами никто бегать не будет, вам надо, вы и бегайте». С одной стороны все правильно, хочешь учиться, учись. А с другой стороны, что такого в том, чтобы опоздавший немного студент сел тихонечко на заднюю парту и записал лекцию? Но я отвлеклась.

      Я успела купить билетик и вбежала на платформу, когда нос электрички подходил к ее концу. Чего не ожидала, так это ледовой дорожки. Еще и маятниковая дверь как назло поддала мне сзади пинка, и покатилась я по льду прямиком к железнодорожному пути. Толпа, которую обычно и ломом не разгонишь, как-то неожиданно расступилась и последние воспоминание – это только ощущение падения и все…

      Теперь я тут, не знаю где, под балдахином, в темной комнате. Я тяжело вздохнула и натужно закашлялась.

      – Госпожа, вы очнулись, сейчас, сейчас, – нечто подпрыгнувшее из кресла оказалось нескладной худенькой девочкой-подростком, она попыталась поднять меня и подложить подушки под спину, но ей это давалось очень тяжело. Я и сама пыталась привстать, но это было чем-то неимоверным. Мое тело еле двигалось, как будто все суставы закрепили на заржавевших шарнирах.

      – Включите, пожалуйста, свет, – произнесла я хриплым голосом. Что ж такое, звучит так, как будто я слегла с ангиной.

      – Свет? Ах, свет, – девчонка скрылась где-то в темноте, и я услышала щелчок выключателя. Комната сразу приобрела очертания. Я полулежала на кровати поистине царских размеров. Шелковое белье фиолетового цвета резало глаза, сиреневый балдахин немного смягчал общий вид. Несколько зашторенных окон, огромный шкаф, резное трюмо с зеркалом, у стенки ютилось кресло и столик, откуда-то принесенные и не вписывающиеся в общую картину спальни.

      Под потолком была люстра, если можно так сказать, скорее это было какое-то кристаллическое изваяние в форме лотоса, испускающее мягкое сияние в розовых оттенках.

      – Госпожа, я сейчас отправлю за доктором, – девчонка застыла на пороге. Видимо, ждала моего дозволения, и я еле махнула рукой. Она убежала, а вот я замерла.

      Моя рука была вся сморщенная, как изюм, тонкая и сухая кожа как пергамент выглядела ужасно.

      Как? Как? Я, Петрова Мария Аркадьевна, только недавно отпраздновала восемнадцатилетние, это не может быть моей рукой.

      Я ощупала лицо и почувствовала морщины, как борозды, испещрившие его.

      Это сон, это все страшный сон….

      Я читала книги фэнтези. Попаданки, магия, молодость и сила, шикарные мужчины, а это что?! Не знаю, сколько я провела в таком состоянии, в голове была пустота, из которой меня вывел голос врача.

      – Здравствуйте, мистрес Эдельвейз. Мы уже отчаялись, – он сделал, многозначительную паузу, – но ваша искра сохраняет вас.

      Искра? Возможно, магия. Это конечно хорошая новость, но она не перекрывает того, что я теперь старее египетских пирамид.

      – Мы можем приступить к осмотру?

      Я кивнула и предпочла помалкивать. Молчание это золото и так далее по списку… Но главное пока понять, что происходит. Это реальность или бред отбитой рельсами головы.

      В комнату зашли две женщины. На вид крепкие, толстые косы перекинуты через плечи, глаза горят. Они шустро подняли меня под подмышки и поставили на ноги.

      Перед глазами заплясали темные точки, голова стала тяжелой, и тело как будто притягивалось к полу, но женщины держали меня и не давали мне позорно свалиться.

      И вот это моя сказка? Может, меня заколдовала злая мачеха, и как только я встречу своего принца, то превращусь обратно в молодую девушку?!

      Но врач разбил все мои мечты:

      – Для ста двадцати лет с такой слабой искрой вы неплохо держитесь. Ничего, я оставлю Вам лечебных настоек, от болезни и следов не останется. – Врач водил напротив меня каким-то кристаллом, защелкнул у меня на запястье браслет, и на тонкой пластине, которую он рассматривал, появились