Кодекс разведчика. Сергей Самаров

хочу… И объяснять ничего не хочу… Знаю, и этого достаточно…

      – Его сейчас, наверное, уже арестовали… – добавил Аркадий Ильич.

      – Нет… – повторила я.

      – Я им сказал, где было свидание назначено. Они в кафе поехали, туда, в «Кавказский дворик»…

      Он, кажется, был пьян. Он сообщал мне, что послал ментов к папе, чтобы папу арестовали, как каялся. Но я твердо знала, что в тот же день, когда я маму потеряла, я не могу еще и папу потерять. Это было бы высшей несправедливостью…

      – Нет…

      У меня спина устала от раскачиваний. Заболела и заломила. А потом голова закружилась. И я опять к себе в комнату ушла. В кресло упала. И там не шевелилась. И не спала… И ничего в голове моей не было – пустота и безысходность, и больше ничего… И опять счет времени потеряла…

* * *

      Звонок в дверь не заставил меня встать. Я понимала, что уже ночь, кажется, на дворе, и никто прийти к нам не должен. Но кто-то пришел. А мне все равно было… Аркадий Ильич тапочками зашлепал. Кажется, он уже переоделся, может быть, лечь спать готовился, если мог он вообще уснуть… Это я какой-то отстраненной частью сознания поняла…

      Замок открывался долго. Два замка, потому что Аркадий Ильич на два замка дверь на ночь закрывает… И только после этого, наверное, проснувшись, он сообразил, что не спросил, кто за дверью, хотя сам и меня и маму всегда заставлял спрашивать. Дверь еще не скрипела – она у нас скрипучая, когда Аркадий Ильич спросил все же:

      – Кто там?

      Моя отстраненная часть сознания вопрос слышала, а ответ – нет.

      – Она спит уже…

      Значит, это кто-то по мою душу… Я встала.

      – Я не сплю…

      Дверь заскрипела…

      – Вы? – удивленно сказал Аркадий Ильич и надолго замолчал. – Что ж, входите, если пришли… Входите…

      – Оля где?

      Я услышала голос папы и сразу вспомнила, как мама сказала, что у меня еще папа остался. И его, значит, не арестовали, как Аркадий Ильич говорил. И он пришел ко мне, потому что за меня боялся… Он пришел… Последний мой родной человек…

      На его голос я вышла сразу… И уткнулась лицом ему в плечо… Опять тепло стало, и опять слезы разморозились…

      – Я пришел сказать тебе, что это не я… – твердо сказал папа.

      – Я знаю… – прошептала я. – И мама знает…

      Я говорила о маме, как о живой… Я не научилась еще говорить о ней иначе…

      Аркадий Ильич закрыл за папиной спиной дверь на оба замка, словно папа к нам переночевать попросился. Но он никогда, когда раньше приезжал, у нас не останавливался. Приходил, в моей комнате сидел, на кухне сидел, но никогда не оставался…

      – Да проходите же… Чего в коридоре стоять…

      Он был, конечно, растерян. Я никогда не видела Аркадия Ильича таким растерянным. Но я даже благодарна ему была за то, что он так принял папу. Ведь он же говорил, что считает папу убийцей, говорил, что папа и его вместе с мамой взорвать хотел. И пригласил…

      Мы в комнату прошли. Папа меня за плечи обнимал, и так до