Подлунная Роза. Алена Дмитриевна Реброва

Я всегда знала, что однажды выйду замуж и мой муж займет престол отца, что наши дети будут править после нас. Моя роль в этой уготованной с рождения жизни не должна была помешать моим планам: я полагала, королева не обязана присутствовать на бесконечных приемах и жертвовать своими интересами ради кипы бумаг. Королевы на моем веку не было, и я наивно думала, что раз отец без нее справляется, то и моему призрачному супругу я не понадоблюсь и смогу продолжить свои поиски удивительного.

      И тут мисс Энке усаживает меня перед собой и говорит, что мужа я должна выбрать через несколько дней, на приеме, куда съедутся все достойные моей руки холостяки. Что отец, которого я всегда любила и уважала, слишком болен и боится покинуть мир раньше, чем я стану совершеннолетней… что он хочет, чтобы в семнадцать лет я вышла замуж и заняла свое новое место в королевской семье рядом с человеком, которого даже не знаю.

      Я упала на колени перед озером и плакала, обхватив себя руками: все во мне сжималось от боли, мои мечты горели заживо.

      Кто-то пробирался ко мне из леса, я услышала треск веток, но не испугалась, даже немного обрадовалась: если меня разорвет медведь, мне не придется выходить замуж и становиться королевой.

      Однако, обернувшись, я увидела, что это был никакой не медведь, а всего лишь олень. Мой дорогой Фиан. Скорее всего, его стадо находилось неподалеку, он услышал меня и пришел проведать.

      Когда олень остановился возле меня, в его больших печальных глазах отразились лунные блики на озере. Я протянула руки к узкой морде и погладила плоский лоб, провела пальцами по крепкой шее. Пар с шумом выходил из большого влажного носа. Фиан подошел ближе. Он смотрел так, будто знал, почему я плачу, и сочувствовал.

      – Не знаю, увидимся ли мы еще, мой дорогой Фиан, – проговорила я, и мой голос прозвучал так жалостливо, что комок слез снова подкатил к горлу. – Знаешь, отец болен и хочет, чтобы я вышла замуж через несколько дней… Он боится, что не доживет до моего совершеннолетия. А оно всего лишь через полгода…

      Не выдержав, я снова разрыдалась, уткнувшись лицом в теплую оленью шею. Я почти повисла на ней, но Фиан не шелохнулся, поддерживая меня.

      Должно быть, луна вышла из-за туч, осветив озеро, потому что даже сквозь закрытые веки я почувствовала, как стало светло. Казалось, будто кто-то зажег в небе огромную белую свечу, однако вскоре я поняла, что свет идет вовсе не сверху: шкура Фиана засияла, а сам он вдруг выгнулся, словно невидимая веревка тянула его голову назад.

      Я отпрянула от друга, белый свет ослепил меня, а когда он исчез и зрение вернулось ко мне, я увидела перед собой темноволосого мужчину в изношенном белом охотничьем костюме. Он сидел на коленях и смотрел на меня, участливо и отчасти виновато.

      – Здравствуй, Одри, – произнес он, не сводя с меня больших светло-карих глаз.

      Я сидела у дерева, прижав колени к груди, и не могла произнести ни слова. В голове не осталось ни одной мысли. Ни единой.

      – Меня зовут Томас, – представился он, чуть склонив