Волков-блюз. Эльдар Сафин

процентов.

      Но у мужчин только один вариант – занять у кого-то из своих. Второй – заложить что-нибудь в мужском банке – я не рассматривал.

      Можно еще пойти в один из общих банков, там, по слухам, есть шанс выцыганить как раз кредитную карточку из тех, которыми пользовались женщины… Но я заранее представлял, как на меня будет смотреть операционистка.

      «Драгон» сиял – судя по всему, его не только починили, но еще и отполировали, и стало ясно, что он цвета темной морской волны. Я не баловал машину мойкой, не полировал ни разу за четыре года и потому почти привык, что автомобиль у меня черный.

      А он – темно-зеленый! Красавец!

      Внутри тоже сделали химчистку, и я с наслаждением сел в светлый кожаный салон. Пахло новой машиной.

      – Сегодня будет отличный день, – уверенно сказал я.

      До Ивановской коммуны добрался без происшествий, на въезде потребовали оставить машину на стоянке. Действительно, в коммунах бо́льшая часть улиц – пешеходные, и внутрь запускают только служебные авто, развозки и грузовые, ну и автобусы.

      Запарковав «драгона», я с удовольствием провел ладонью по выгибающемуся мощному крылу и двинул в сторону администрации.

      Но, не сделав и двух шагов, встретился взглядом с одним из уборщиков в розовой форме заключенного.

      Он был выше остальных мелких нарушителей и выделялся среди них, как медведь в своре псов.

      А еще это был мой покойный дядя Сема.

      И он смотрел мне в глаза, не отводя взгляда, пока охранник не крикнул:

      – Ну чего застыл? Мусор сам себя не соберет!

      – Какой у него срок? – спросил я, подходя.

      – Четырнадцать дней, два отработано. – Охранник облизнул губы, вставая с места. – Выкупить хочешь? Он должен будет дать согласие. Новые правила!

      – Я согласен, – сказал дядя Сема, не переставая смотреть мне в глаза.

      – Сколько? – уточнил я.

      – Рубль семьдесят за каждый день. За двенадцать получается… Получается…

      – Двадцать рублей сорок копеек, – произнес дядя Сема. – Двадцать один рубль для ровного счета.

      – Двадцать два, и я сам заполню документы. – Охранник посмотрел на меня и усмехнулся.

      Я достал бумажник и долго пересчитывал – вышло двадцать один семьдесят. Попросив подождать, вернулся к машине и выгреб там из бардачка горсть двадцатикопеечных, которые хранил для паркинговых аппаратов в центре.

      – Еще бы копейками набрал, – проворчал охранник, но от денег не отказался.

      Через четверть часа мне передали документы, по которым я имел право на использование работ Вани Изевича в течение двенадцати дней. При этом я обязался кормить его и соблюдать его право на восьмичасовой сон и двухчасовой отдых каждый день, а также на выходной не реже, чем раз в восемь дней.

      – Ну привет, племянник, – сказал дядя Сема, как только мы отошли от будки охранника.

      – И тебе привет, дядя Сема. Или как тебя сейчас звать – дядя Ваня?

      Дядя Сема прикрыл глаза и остановился, я вынужденно встал рядом с ним.