Русское иго, или Нашествие ушкуйников на Золотую Орду. Вадим Телицын

постоянная борьба партий – все это порождало в Новгороде особый класс, который не приписывался к какой-либо общине (как этого требовали новгородские установления для гражданской полноправности) и был в руках сильных, богатых людей орудием смуты. Власти стремились освободиться от подобных буйных элементов населения и указывали им дело – расширять пределы Новгорода; землевладельцы и промышленники пользовались ими как защитниками своих интересов от разных инородцев; чаще всего, впрочем, они сами, на свой страх и риск, совершали разбойничьи экскурсии, главным образом на восток, с целью нажиться»[12].

      В этом толковании нельзя согласиться только с одним словом – «класс», речь идет, конечно же, о социальной группе, неустойчивой, порой трудноопределимой по каким-либо особенным критериям, но существующей и имеющей свою очень интересную историю.

      А вот что писал историк В. Н. Бернадский: «Коренные изменения в политической жизни Восточной Европы в конце XV в. были подготовлены существеннейшими сдвигами в хозяйственном развитии Великороссии. Эти сдвиги нигде в Великороссии не выступают с такой ясностью, как на Новгородской земле, экономическое развитие которой в XV в. может с полным основанием быть охарактеризовано как переворот, приведший к глубокому экономическому, а позднее и политическому кризису Господина Великого Новгорода».

      До кризиса, правда, еще было далеко, по крайней мере, во время появления ушкуйников…

      «Новгородская республика к тому времени владела не только частью Восточной Прибалтики, но и Восточной Финляндией, где жили финские племена емь и карелы. Карелы платили Новгороду дань и входили в состав новгородского ополчения; вместе с тем они вели самостоятельную политику, хотя, как правило, оставались в русле политики новгородской. В то время карелы занимали бóльшую территорию, чем сегодня, и их основные поселения располагались в районе нынешнего Выборга и на Карельском перешейке.

      Важно подчеркнуть различие между новгородской политикой и политикой других европейских стран. Новгород, облагая соседние народы данью и обеспечивая безопасность на торговых путях, не вел практически миссионерской деятельности, которая вообще для православной церкви менее типична, чем для католической. Народы, подвластные Новгороду, оставались в массе своей языческими, что новгородцев не смущало. В этом была сила Новгорода, так как малые народы Прибалтики зачастую охотно шли на союзы и даже на подчинение новгородцам, которые не вмешивались в их внутренние дела. Но здесь таилась и слабость, так как, не имея идеологических связей и не утверждая среди своих вассалов сети священников, Новгород в периоды ослабления не мог удержать эти народы под своим контролем. Власть же католических завоевателей была много прочнее: воинственная верхушка племен уничтожалась, население обращалось в христианство и ставилось под контроль католической церкви – создавалась

12

Г. А. Ушкуйники // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). СПб., 1890–1907. [Электронный вариант.]