Пушки острова Наварон. Алистер Маклин

поклажа падала. Приходилось отыскивать ее на ощупь в снегу. Людей мучили голод, жажда. Все вконец изнемогли.

      Теперь группа возвращалась в ту же сторону, откуда отправилась в путь, двигаясь на вест-норд-вест по отрогу горы. Наверняка немцы решат, что диверсанты ушли на север, к центру острова. Без компаса, не видя звезд и луны, которые послужили бы ориентирами, Мэллори шел по склону, руководствуясь инстинктом и запечатленной в памяти картой, которую показал ему в Александрии мсье Влакос. Капитан был твердо уверен, что они обогнули гору и продвигаются тесной лощиной вглубь острова.

      Главным их врагом был снег. Тяжелый и влажный, он кружил вокруг плотной серой массой, проникал за ворот, в ботинки, попадал под одежду, в рукава, лез в глаза, уши, рот. От него стыло лицо, руки немели, превращаясь в ледышки. Доставалось всем, но больше других страдал Стивенс. Спустя несколько минут после того, как отряд покинул пещеру, он вновь потерял сознание. В мокрой одежде, прилипшей к телу, он был лишен даже того тепла, которое вырабатывает человек при движении. Дважды Андреа останавливался и наклонялся к юноше убедиться, что у него бьется сердце. Но жив ли он, узнать было невозможно: руки грека потеряли чувствительность; он выпрямлялся и, спотыкаясь, шел дальше.

      Часов в пять утра, когда группа карабкалась вдоль ущелья по предательски скользкому склону к гребню горы, на которой росло несколько невысоких рожковых деревьев, Мэллори решил, что в целях безопасности им следует связаться вместе. Минут двадцать группа гуськом поднималась по склону, становившемуся все круче. Идя впереди, Мэллори боялся оглянуться и посмотреть, каково приходится Андреа. Неожиданно подъем окончился, они очутились на ровной площадке, обозначавшей перевал, и, по-прежнему связанные друг с другом, стали пробиваться при нулевой видимости сквозь слепящую пелену снега, спускаясь, словно на лыжах, вниз.

      До пещеры добрались на рассвете, когда в восточной части неба на фоне снежной круговерти стали возникать серые полосы – приметы унылого, безрадостного утра. По словам мсье Влакоса, вся южная часть острова Наварон изрыта сотами пещер. Пещера, которую они обнаружили, была пока единственной. Точнее говоря, то был темный, узкий проход среди хаотично разбросанных глыб вулканического происхождения, засыпавших ущелье, спускающееся к обширной долине, которая осталась в трехстах или шестистах метрах от них, – долине, все еще скрытой в ночной мгле.

      Какое-никакое, но для замерзших, измученных людей, мечтающих о том, чтобы уснуть, то было укрытие. Места хватало всем, немногие щели, через которые проникал снег, быстро заткнули, вход завесили пологом, прижав его булыжниками. В тесноте и темноте со Стивенса сняли мокрую одежду и, засунув его в спальный мешок, снабженный сбоку молнией, влили в рот юноше бренди, а под голову, обмотанную бинтами в пятнах крови, сунули груду сухого тряпья. Потом все четверо, даже неутомимый Андреа, рухнули на покрытую сырым снегом землю и уснули мертвецким сном, не чувствуя ни острых камней под собой, ни холода,