Пушки острова Наварон. Алистер Маклин

пичка упала в песок и погасла, придавленная подошвой.

      – Уже слышу шум моторов, – проронил авиатор. – Они на подходе. Приземлятся минут через пять, не позднее. Ветра нет, будут садиться на вторую полосу. Пошли, встретим их на командном пункте. – Полковник умолк, с насмешливым интересом посмотрев на Мэллори, но без тени улыбки добавил: – Умерьте свое любопытство, молодой человек. Нынче обстоятельства складываются для нас не слишком-то удачно. Вы получите ответ на все ваши вопросы, и, боюсь, очень скоро.

      Круто повернувшись, полковник зашагал к смутно различимым на горизонте приземистым строениям.

      Мэллори пожал плечами и двинулся не спеша следом, шагая в ногу с третьим офицером, рослым и плечистым. Тот шел вразвалку, словно утка. Чтобы выработать такую походку, надо прослужить на кораблях лет тридцать. Именно столько отдал флоту Дженсен. Но не походка была в нем главным. Интриги, обман, провокации и перевоплощения – вот что считал главным в жизни удачливый служака, шеф каирского отдела разведывательно-диверсионных операций капитан первого ранга британского королевского флота Дженсен, кавалер ордена «За боевые заслуги». Среди докеров портов Леванта, начиная от Александретты и кончая Александрией, он зарекомендовал себя как опасный смутьян. Имя его произносили с уважением и страхом. Участвуя в состязаниях на верблюдах, он обставлял погонщиков-бедуинов. Ни на одном восточном базаре вы не встретили бы другого столь правдоподобного нищего, выставляющего напоказ свои мерзкие язвы. Сегодня же он был самим собой – простым, грубоватым моряком, который нарядился во все белое. При свете звезд тускло мерцало золото галуна на фуражке и эполет.

      Под ногами у них скрипел утрамбованный песок, потом каблуки застучали по бетону взлетно-посадочной полосы. Силуэт полковника стал едва различим.

      Повернувшись к Дженсену, Мэллори со вздохом спросил:

      – Что это все значит, сэр? Что за спешка, что за таинственность? И при чем тут я? Вчера меня вывезли с Крита, предупредив всего за восемь часов. Обещали месячный отпуск. А на самом деле…

      – Действительно, что же на самом деле? – буркнул Дженсен.

      – Черта с два, а не отпуск! – с досадой ответил Мэллори. – Даже выспаться не дали. Продержали несколько часов в штабе, зачем-то расспрашивали о моих восхождениях на вершины Южных Альп. Среди ночи подняли с постели, сказали, будто я должен встретиться с вами. Вместо этого какой-то придурок-шотландец долго возил меня по пустыне, орал пьяные песни, засыпая меня идиотскими вопросами.

      – Я так и думал, что это будет один из самых удачных моих розыгрышей, – самодовольно произнес Дженсен. – Мне лично прогулка очень понравилась.

      – Один из ваших… – Мэллори умолк, с ужасом вспомнив все, что наговорил пожилому шотландцу, капитану с бакенбардами, сидевшему за рулем. – Страшно виноват, сэр. Никак не думал, что это вы…

      – Еще бы, – живо отозвался Дженсен. – Так и было задумано. Я хотел выяснить, тот ли вы человек, который мне нужен. Теперь я уверен, что тот. А с чего вы решили, что вам дадут отпуск? Часто сомневаются, что в нашей конторе люди в здравом уме, но даже нам не пришло бы в голову отправить гидроплан за младшим офицером затем лишь, чтобы тот смог развлечься в каирских борделях, – сухо закончил каперанг.

      – И все же не понимаю…

      – Терпение, приятель, терпение. Что тебе советовал наш почтенный полковник? Время беспредельно. Ждать, и ждать бесконечно – вот что такое Восток.

      – Вдобавок всего четыре часа сна за трое суток, – сварливо сказал Мэллори. – Прилетели!

      Ослепленные светом посадочных фар, пронзивших ночной мрак, оба офицера зажмурились. Меньше чем минуту спустя грузно и неуклюже приземлился первый бомбардировщик. Пробежав по взлетно-посадочной полосе, остановился у группы встречающих. Окрашенные в маскировочные цвета фюзеляж и хвостовое оперение изрешечены авиационными снарядами. Элероны изувечены, левый крайний мотор выведен из строя и залит маслом. Плексиглас фонаря в трещинах и пробоинах.

      Внимательно осмотрев отверстия и вмятины, Дженсен покачал головой и отвернулся.

      – Говорите, четыре часа спали, капитан Мэллори? – переспросил он спокойно. – Повезло. Хоть столько удалось соснуть.

      В ярко освещенном двумя лампами помещении командного пункта было душно и неуютно: на стенах истрепанные географические и морские карты, десятка два расшатанных стульев и некрашеный стол.

      За столом восседал полковник авиации, по бокам его – Мэллори и Дженсен. Дверь распахнулась. Жмурясь от непривычно яркого света, вошли члены экипажа машины, приземлившейся первой. Шествие возглавлял черноволосый коренастый пилот. В руке – шлем и летный комбинезон. На плечах защитного цвета куртки белыми буквами выведено: «Австралия». Криво усмехнувшись, он молча, не спрашивая разрешения, сел, достал пачку сигарет и чиркнул спичкой о крышку стола. Краешком глаза Мэллори взглянул на полковника. Вид у того был подавленный. Да и говорил он как-то виновато.

      – Джентльмены, это командир эскадрильи Торранс. Австралиец, –