Маранит. Рамзил Закиров

но, этот страх исходит из неизвестности куда может это привезти, ведь больше всего человек боится неизведанного. Однако нам известны пределы мышления животных, поэтому страх этот абсурден. В противоположность, никто не знает границ ума человека и неизвестно куда может завлечь его больная фантазия, если он сбросит путы морали, откажется от всех правил и законов подобно зверю. Воистину человеческий ум и фантазия безграничны и лишь мы сами способны начертить им определенные расплывчатые границы, запереть в клетку допустимого и достижимого. Границы дозволенного определяет общество, но следовать им наш выбор. Взять меня, я с детства обладал чересчур богатым воображением, иногда казалось будто возникающие в моем воображении чудовища способны выйти за его пределы, материализоваться, обрести форму, собственную волю и навредить мне. Боясь выглядеть в глазах людей ненормальными, а то еще хуже потерять единственного сына в палатах сумасшедших домов, мои родители не распространялись о моем недуге. Вместо этого они водили меня к всяческим знахарям, ведуньям, целителям пытаясь излечить мою болезнь в обход традиционной медицине. Быть может по этой причине я никогда не верил врачам, не ходил в клиники и даже обычные болезни, какими болеют большинства, лечил при помощи народных методов. Со временем я сумел совладать со своим бурным воображением, оставив чудищ спать под кроватями и скучать в шкафах, все меньше и меньше бужа моих бедных родителей ночными криками. Возможно бесконечные походы по гадалкам и колдунам заимело эффект, возможно, как было обещано, сработали тайные заговоры и горькие настойки из неведомо чего, но не исключено, что я сам сумел обуздать собственные фантазии. Однако как бы сознательно не контролировал собственные мысли, подсознание жило собственной жизнью, а жизнь у него была крайне бурная. Каждую ночь она отправляла в мои сны кошмарных монстров и страшные видения, безумные, сюрреалистичные, но кажущиеся такими реальными. По этой причине я, недавно разузнав об одном странном старце, решил наведать его, обретя призрачную надежду, что именно он сумеет помочь зажить спокойной и счастливой жизнью.

       Выжимая газ своего мотоцикла, я всё больше углублялся в лес. И несколько раз не туда свернув, обманутый однообразными лесными развилками, мне все таки удалось найти верный путь. По крайней мере, тонкий столб дыма поднимающегося вдалеке означал присутствие людей. О наличии полноценного поселения не приходилось думать, ибо поблизости не было ни рек, ни иных водоёмов. В таких непреступных местах часто селятся одинокие отшельники, дабы насладиться уединенной жизнью в дали от шумных городов и толп людей. Покой одного из которых я намеревался нарушить. Одни из обрывчатых и неподтвержденных слухов рассказывали будто он колдун, что в дали от праздных глаз занимается черной магией. Другие утверждают, что видный ученый, на закате жизни решивший уединиться, чтобы в тишине и спокойствии продолжить свои исследования. А третьи признаются будто не знают кто он на самом деле и знать не хотят. Но все уверены в одном – тот не любит гостей и не хочет чтобы к нему приезжали. В качестве довода старый затворник приводит, что люди часто пропадают в тех темных лесах, а винят во всем этом его, беспокоя назойливыми расспросами. Однако ни одни россказни не могли разубедить меня.

      Добрался я только под вечер. Вечерело,  по темно-голубому небу исполосованному оранжевыми линиями было видно, что солнце вот вот скатится за горизонт. На небольшой лужайке уютно расположился дом. Каменный цоколь приподнимался довольно высоко над землей, достаточной, чтобы предположить наличие жилого этажа в подвале, однако с этой стороны какие-либо окна или двери отсутствовали, возможно они были с задней стороны, по крайней мере на эту мысль наводила уходящая назад небольшая тропинка. Подобный солидный цоколь внушал чувство безопасности, ибо благодаря ему дом казался более не преступным. По мне, такое чувство было не лишним в окружении темного леса в котором полно диких зверей, не считая кишащих в тени надуманных чудовищ. В самом доме сооруженном из темного сруба, находилось всего лишь два окна и то, выходившие на север, что довольно таки странно, ибо окна практически всегда располагают с южной стороны, дабы в помещение попадало как можно больше света. К двери вела довольно таки грубая лестница с массивными ступеньками.

      Топлива в баке оставалось чуть меньше половины, чего должно было хватить на обратный путь. Разумеется, если я вновь не заблужусь. Однако осознание, что у меня есть путь к спасению успокаивало, ведь старик мог меня и не пустить. Такое можно было ожидать, ибо люди живущие одни слишком долго начинают сильно дорожить собственным уединением. На самый крайний случай, скажем если на меня накинется зверь, у меня имелся небольшой пятизарядный револьвер, которому имелось ещё четыре патрона в запасе, помимо снаряженной полной обоймы. Этот пистолет  я приобрел совсем недавно для самозащиты в одном черном рынке, ибо чаще обычно приходилось ходить в темное время суток, к тому же, было пару случаев после которых убедился в необходимости пистолета. По правде говоря, у меня в планах было приехать сюда днем, а не под вечер. Однако при всем желании опоздал, из-за некоторых обстоятельств и моего не умения рассчитывать время по неопытности в силу юных лет. Но делать было нечего и я, прислонив свой мотоцикл к дому, поднялся по лестнице и громко постучал три раза.

      На