Стрельба в невидимку. Сергей Самаров

оплачивает.

      И шеф ушел.

      Надо же так… Нехорошо получилось. Человек ко мне со всей душой, даже работу, а следовательно, и дополнительный заработок подогнал, а я его чуть не матом…

      В дверь поскреблись. Я догадался, что это не ежик Левы Иванова, и пригласил:

      – Да-да. Войдите, – и включил диктофон.

      Пришедший оказался молодым человеком лет двадцати пяти – двадцати восьми. Подслеповатые глаза за толстыми стеклами очков избегают смотреть прямо, но это, как мне показалось, не от нечестности, а от неуверенности в себе. А в целом ничуть не примечательное лицо, ничего не выражающее, кроме той же неуверенности. И в то же время, при всей невзрачности, лицо запоминающееся. Может быть, именно невзрачностью и запоминающееся.

      – Здравствуйте. Меня к вам направили. Моя фамилия Осоченко, – и он протянул мне корешок от приходного бухгалтерского ордера.

      Я показал рукой на кресло и взял корешок. Каждое дело обычно начинается именно с этой невзрачной бумажки, которую следует посмотреть и вернуть клиенту. А потом отрабатывать оплаченную им сумму. Как правило, отработка эта бывает довольно нудной. Чаще всего в детективное агентство обращаются люди с просьбой собрать сведения или о конкуренте, или о предполагаемом компаньоне – чтобы не обжечься в каком-то деле.

      – Итак? – спросил я.

      – Я уже вкратце рассказывал вашему директору… – начал он, словно школьник на уроке, когда домашнее задание не выполнил.

      – А теперь расскажите мне подробнее, – перебил я. – И смелее, молодой человек. Сегодня я сыт и клиентов съедать не собираюсь.

      Терпеть не могу, когда мямлят.

      – Вчера убили моего друга… – и долгая пауза.

      Неужели не мог отрепетировать свою вступительную речь перед тем, как сюда прийти.

      – Милиция что говорит?

      – Ничего пока.

      – Где убили?

      – Дома.

      – Убийца?

      – Вот в этом-то и все дело…

      Теперь и ежику понятно. Тому самому, который у Левы Иванова молоко пить не желает. Просто все по полочкам разложено. Оказывается, дело в убийце. Послушаем дальше, может, и еще что новое узнаем.

      – Понимаете, он сам редко кололся, а жену колоться заставлял…

      – Убийца?

      – Нет, убитый. Нравилось ему смотреть, как Санька «плавает» от укола. Так и позавчера вечером было. А вчера утром она пришла в себя после дозы… Сидит в кресле, в руках пистолет… А на полу Валентин валяется. С простреленной головой. Сама она ничего не помнит.

      Опять долгая пауза.

      – А дальше? – вынужденно «подогнал» я.

      – Она пошла в милицию. У них райотдел рядом. Через дорогу. И сказала, что мужа убила. Ее арестовали.

      Теперь я паузу поддержал. Мое скудоумие – что сделаешь, от природы я такой! – не позволило мне сразу сообразить, чего же хочет от меня настойчивый посетитель в таком ясном деле.

      – Санька не могла это сделать, – сказал Осоченко наконец решительно, словно приказал Цезарю Рубикон перейти.

      Вот