Книги прочитывают Вас раньше, чем Вы прочитываете их. Игорь Кочкин

text-author>С. Маршак.

      Война – это мир…

Д. Оруэлл, «1984».

      Бобби перегнулся через стойку,

      чтобы его никто больше не слышал.

      – Вы только не шарахайтесь, – сказал он. – Пусть вас не смущает размах. Нужно дерзать, Том. Давайте напишем с вами конец света. – Он выдержал паузу. – В натуральную величину…

Э. Хемингуэй, «Острова в океане».

      © Игорь Кочкин, 2024

      ISBN 978-5-0064-2193-6

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Что же ещё столь пагубного в редакционные умы беларуского1 толстого, иллюстрированного – по западной кальке! – журнала образца 1997 года я успел посеять?

      То, что, по-моему, всем нам надо не так уж и многого от жизни: простой пищи, простой одежды, простых друзей (не числом в миллион душ), супругу (супруга), деток, внуков, правнуков. И ещё желательно бы иметь какую-нибудь крышу над головой. Ну так не я первый, кто об этом сказал.

      Во время бесконечных редакционных перекуров о какой только бредятине (и не только) мы не говорили: о связи либидо и творческих кризисов; о гонорарных сетках в разных СМИ; о процентном соотношении профессионалов и непрофессионалов в любом деле (в нашем в частности); о несоответствии того, что происходит в жизни, с тем, чем обычно кормят СМИ своих читателей, слушателей, зрителей.

      Хотя стоп: одна стопроцентно криминальная «катавасия2» числилась за мной.

      Началась она с того, что Дима пожаловался на нехватку тем. И под этим предлогом Лолита Михайловна, наша суровая редакционная шефиня, тюкает его изо дня в день.

      – Все шишки на мою голову… – нахмурился он. – Нет, видите ли, значимых тем, чтобы они захватывали! Чтобы они могли парализовать читательскую аудиторию! Всё, что я делаю, «настолько затасканно, что вызывает зевоту»! Может, начать писать про Холокост? Или про кровавого Сталина? Или про гадкий СССР и поганую Рашку, чтобы всё было в ажуре? И дурью впустую не маяться.

      – Или про педерастов, – сказал я. – Тема «актуальная». И «незатасканная».

      – Или про лесбиянок. Мне девочки более симпатичны, чем мальчики.

      Я, без какой-либо задней мысли, его успокоил:

      – Да, тем кругом – валом. Причём все они на поверхности. Надо их только увидеть.

      – Ну конечно, – уныло ответил Дима: мол, языком трепать – не мешки таскать. И спросил с вызовом: – Ну например?

      – Что «например»? – не понял я.

      – Ну назови любую тему, чтобы она была на все времена. Только чтобы на все.

      – Да, пожалуйста. Готов записывать?

      – Как юный ленинец: всегда готов!

      – Давным-давно… начал говорить я.

      – Очень давным-давно? – с нескрываемой иронией перебил меня Дима.

      – Очень, – спокойно ответил я.

      – Итак?

      – Возможно, что при царе Горохе или того раньше, я был – случайно! – очевидцем одной драки. Я был – случайно! – её участником. Я остаюсь участником её до сих пор.

      – Это как это? – ошарашенно вытаращил глаза Дима. – Она не закончилась?

      – Ну ты же сам просил тему, чтобы «на все времена». Драка была в Прошлом. Она идёт сейчас. И она будет продолжаться в Будущем. Пойдёт?

      Дима кивнул головой.

      Тему своей истории я определил так: Страх.

      – Страх? – переспросил он.

      – А что может сильнее Страха парализовать человека? А кого-то – есть такая дикая гипотеза, – и осчастливить.

      Дима озабоченно почесал затылок.

      Город. Летняя ночь. На улицах ни души, как после нейтронной бомбы.

      Как будто мы знаем, как бывает после нейтронной бомбы.

      Дома – трёхэтажки, пятиэтажки, девятиэтажки, а также небоскрёбы (дань моде западной архитектуре ХХ века) – с чёрными глазницами окон целы и невредимы. И фонари светят. И светофоры работают. И автомобили брошены у обочин, и все они с ключом в замке зажигания: если хочешь – садись в любой и катайся, сколько душе угодно.

      По этому городу шли двое – Он и Она.

      – Сейчас ночь, – сказала Она, – когда должно быть страшно, а мне не страшно! Это потому, что никого нет?

      – Это потому, что никого нет, у кого есть Страх, – сказал Он. – Я говорю о тебе. И о себе…

      Они шли не по тротуару, а шагали по проезжей части дороги, по осевой линии, и говорили о простых вещах. Они были молоды, красивы, и полны здоровья. Их интересовало: что есть любовь и что есть не-любовь, что есть жизнь и что есть смерть.

1

Почему слово «беларуского» написано с одной «с»? По мнению В. Даля, правильнее писать слово «руский» с одной «с» (Рускiй человек… Рускiй мороз… Здесь руским духом пахнет… Рускiй ум… Рускiй Бог… Руское спасибо. Руская рубаха… Правда Руская; только Польша прозвала нас Россiей, россiянами, россiйскими, по правописанiю латинскому, а мы переняли это, перенесли в кирилицу свою и пишем рускiй! (Толковый словарь живаго великорускаго языка Владимира Даля. С. Петербург, Издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа, 1882, том четвёртый, стр. 114).

2

Песнопение, исполняемое обоими клиросами, выходящими на середину церкви (церк.).