Военные пацаны. Андрей Ефремов (Брэм)

и рискуя как минимум своим здоровьем, задержал особо опасного рецидивиста, подозреваемого в ряде жестоких убийств, хотя никаких весомых подтверждений его вины при этом не имелось. Имеют место быть только незначительные косвенные доказательства и совершенно неуместные, не принимаемые слепой Фемидой в расчет нематериальные интуиция и догадки. Все сроки изоляции от общества на время дознания вышли, утром человека пора выпускать. Впереди ночь. Опера коллективно чешут репу: что за ночь можно сделать? Если выйдет на свободу, которая уже с утра ему по закону маячит, потом ищи ветра в поле?

      – Щас я его расколю. – Рома для солидности взял со стола пару листочков бумаги и авторучку. – Вы его в «кабинет» к тете Маше заведите, а там я сам. – И, бросив на ходу: – Главное – психическая атака! – вышел.

      – Давай, Рома, прояви себя! – проговорил вслед Джават. – Родина тобой любуется, зеленой тебе дороги!

      А что еще делать прикажете? Хоть какая-то надежда.

      Из ИВС привели бандюгу, тщедушного такого мужичка, завели в тесное подсобное помещение уборщицы.

      Мужик заходит и видит такую картинку: на потолке тусклая лампочка в решетке, два грязных ведра с мрачной шваброй у стенки, табуретка, на которую человек с лицом профессионального садиста, даже не взглянув на вошедшего, вежливо предлагает присесть. У хозяина заведения рукава рубашки закатаны по локоть и своими жилистыми ручищами он деловито раскладывает и перебирает на небольшом столике множество различных «пыточных» приспособлений – крюки, тиски, щипцы, пассатижи, шило. Кроме того, на стене слева, с перекладины, свисают мрачные цепи и нечто непонятное, брезентово-кожаное – вероятно, это то, чем можно зафиксировать живого человека буквой «зю». Наготове и бывшая в частом употреблении кожаная плеть, находящаяся явно в рабочем состоянии.

      Конвой вместе с подозреваемым слаженно изображают на лицах изумление. Первым, конечно же, приходит в себя бандюга:

      – Понял, все скажу…

      Классический «момент истины»! «Садист» искусно проявляет недовольство по поводу ускользнувшего из рук удовольствия, впечатлительного мужика сразу уводят, от греха подальше.

      «Сказал» бандит в ту ночь про все и, к великому удивлению оперов, про «всех». Работал-то он, оказывается, не один! Группа подонков убивала людей даже за то, что те оказывались случайными свидетелями. Было раскрыто великое множество «висяков».[2]

      Через месяц «комнате психологической разгрузки» пришел конец. Начальник ОВД каким-то образом разузнал про это заведение, дал всем операм определение «звери» и заставил освободить техническое помещение от лишнего хлама. Заваленный по уши общественный работой Костя Топорков все-таки нашел немного свободного времени и по случаю поимки отважными оперативниками особого опасного бандита сочинил небольшой стишок для отделовской стенгазеты «На боевом посту», в которой были такие проникновенные строки, сложенные по принципу «важно не качество, главное – вовремя»:

      Ты

2

Висяк – нераскрытое уголовное дело, имеющее перспективу продолжительное время пребывать в архиве.