Гнездо аиста. Юлия Лавряшина

артистов их маленького театра. Ведь он выглядел совсем не молодым, и Жоржику трудно было представить, чтобы этот человек мог что-нибудь выкрикивать и размахивать руками, как частенько делал отец. Мальчика вдруг охватила тревога, от которой сердце опять будто проступило наружу. Отчего-то он уже точно знал, что Клим будет страдать от этой еще не совершившейся встречи не меньше придуманной им лягушки.

      «Но он ведь неглупый! – попытался мальчик поспорить с собой. – И даже симпатичный. Наверное… Старый только… Но ведь за это не смеются!»

      Он решительно протянул Климу руку:

      – Пойдемте, чего мы тут сидим?

      Когда тот поднялся, Жоржик сунул чагу под майку и озабоченно огляделся:

      – Торчит, как у беременного.

      – А ты спрячь ее под дерево, – посоветовал Клим, приняв такой же сосредоточенный вид. – А домой пойдешь и захватишь. Никто и не узнает.

      – А вы? – лукаво спросил мальчик и, снова упав на колени, засунул гриб в темную щель. Оттуда таинственно и холодно пахнýло сыростью.

      Подскочив, Жоржик с восторгом заметил:

      – Там здорово! Жалко, что мы большие. А то залезли бы туда.

      – У тебя есть маленькие человечки?

      – Игрушечные? Ой, навалом!

      – Хорошо тебе, – с завистью вздохнул Клим. – А когда я был мальчишкой, только громадные игрушки продавались. Их под дерево не засунешь. А ты можешь представить, будто сам залез и видишь все, что видит твой человечек. Ты же артист! Тебе ничего не стоит вообразить себя кем-то.

      Мальчик засмеялся:

      – Да я так и делаю! В ванной они у меня как будто со скалы прыгают. А пододеяльник – это знаете что?

      – Снежное поле, – подсказал Клим.

      Потянув его за руку, Жоржик, нетерпеливо подхватил:

      – Или пустыня какая-нибудь! Гоби. Или Сахара. Знаете, как в энциклопедии назван раздел о пустынях? «Пустыни атакуют планету». Ужас, правда? Там написано, что люди сами виноваты, что пустыни все наползают и наползают. И все это знают, но почему-то не боятся. А по-моему, тут надо бояться, разве нет? Что хорошего потом будет жить среди песков?

      – Ничего хорошего, – согласился Клим. – Вот вырастешь, прочитаешь книжку «Женщина в песках». Один талантливый японец написал.

      – Вы странный! – доверчиво заглянув ему в лицо, сообщил Жоржик. – То индусы у вас какие-то, то японец…

      Словно споткнувшись у истертых ступеней дворца культуры, Клим удивленно спросил:

      – А что здесь странного?

      – Не знаю, – слегка стушевался он. – Мой папа говорит, что мы – славяне. И должны свое любить.

      Клим беззастенчиво расхохотался. Удержав за плечо обиженно дернувшегося мальчика, он весело произнес:

      – Ты что же думаешь, Жоржик – это славянское имя?

      – А какое? – растерялся Жоржик.

      – Французское. А на фестиваль вы ездили в Испанию… И что? А мебелью твой папа какой торгует? Российской, что ли?

      – Ну, импортной, – нехотя подтвердил мальчик. – Это плохо, по-вашему? Она красивая.

      Перестав смеяться, Клим невозмутимо подтвердил:

      – Ничего