Врачебная тайна. Шанс на счастье. Кэти Свит

ебя угробят малыша.

      Последняя фраза действует на меня безотказно. Настроение моментально меняется, я вмиг становлюсь собранным и готовым к решительным действиям.

      – Никого не подпускай к ребенку! – говорю бросая все свои дела. Благо, ничего срочного нет и я с чистой совестью могу покинуть отделение.

      Не теряя ни единой секунды, направляюсь к лестнице, спускаюсь вниз и ищу бокс, в котором меня ожидает Высоцкий. По косым взглядам, направленным в правое крыло, и перешептыванию понимаю, что двигаюсь в правильном направлении.

      Вижу друга. Резко останавливаюсь.

      – Что случилось? – обращаюсь к Высоцкому, широко распахивая дверь и переступая порог.

      Он сидит на кушетке рядом с ребенком, которому на вид около года. Он мне смутно кого-то напоминает, но сейчас не то время, чтобы анализировать внешность.

      Судя по хмурому взгляду Лехи, ничего хорошего ждать не стоит.

      – Сутки нет стула. Газы не отходят. Два часа назад началась резкая периодическая боль.

      Он называет симптомы по которым я понимаю, что времени у малыша практически не осталось. Любое, даже самое малейшее промедление угрожает не просто здоровью, а жизни малыша!

      – Температура? – уточняю. Это важно.

      – Тридцать семь и один, – озвучивает цифру, поднимая на меня замученный взгляд.

      Хреново, но не критично. Пока что.

      – Ты так и не поспал? – оцениваю состояние Лехи. Мы оба сегодня дежурили и судя по всему, у него выдалась “веселая” ночь.

      – Есть такое, – признается отмахиваясь. – Осмотришь ребенка?

      – Да, конечно, – отвечаю приближаясь к пациенту.

      Малыш видит меня, бросает испуганный взгляд на Леху и принимается плакать.

      – Не бойся, – обращаюсь к маленькому пациенту. – Я тебе не сделаю больно, – обещаю, но мальчик не слышит меня и продолжает капризничать.

      Осторожно, чтобы не напугать ребенка еще сильнее, начинаю осмотр. Проверяю кожный покров, трогаю живот, измеряю пульс. И чем дальше углубляюсь в изучение симптоматики, тем тревожнее мне становится.

      Клиническая картина не радует. Совсем.

      – Где мать малыша? – спрашиваю у друга.

      – Я здесь, – в бокс забегает запыхавшаяся девушка.

      Поворачиваю голову в сторону и все мысли вылетают из головы. Василиса!

      Она видит меня и застывает. Кидает на брата возмущенный взгляд.

      – Что ты здесь делаешь? – в шоке смотрю на свою бывшую.

      Мы были вместе чуть больше года, а потом расстались без объяснения причин. Я пытался разобраться, что случилось, но Василиса вместо объяснений возненавидела меня.

      До сих пор так и не понял, что произошло тогда. И меня это гложет.

      Потому что после расставания, как ни пытался – не смог выкинуть ее из головы.

      – Что он здесь делает?! – она шипит разъяренно и, не скрывая злости, смотрит на меня.

      Игнорирую ее выпад и продолжаю осматривать мальчика. На истерики и разъяснения времени нет.

      В любую секунду может возникнуть перитонит и тогда уже будет не до обсуждений и подготовки к оперативному вмешательству. Придется экстренно нестись в операционную и вслепую заходить в брюшную полость.

      – Не мешай, – рычу не смотря на нее. Все мое внимание обращено к плачущему ребенку.

      Живот мягкий. Это хорошо. Но вот, кишечник полон, а содержимое дальше не движется. Это плохо.

      Непроходимость. Твою ж мать!

      – Что он ел? – спрашиваю у бывшей. Но она даже слышать меня не желает.

      Подлетает к малышу, вклинивается между нами и не позволяет осматривать мальчика.

      – Убирайся отсюда! – с гневом показывает в сторону выхода. – Немедленно! – в глазах девушки блестят слезы, голос дрожит.

      – Вась, успокойся, – вмешивается Леха. – Саня отличный диагност. Он спасет Степку.

      – Нет! – кричит.

      – Уведи ее, – обращаюсь к другу сухим безэмоциональным голосом.

      Я силой воли отключил эмоции и не позволяю себе чувствовать. Если поддамся бушующему в груди урагану, то совершу ошибку.

      Она станет фатальной для малыша.

      – Пойдем, – напряженным голосом произносит Высоцкий. – Тебе нужно успокоиться.

      – Нет! – кричит и плачет одновременно. Убери его от моего сына!

      – Василиса, угомонись! – рявкаю, поднимаясь на ноги.

      Встречаюсь взглядом со своей бывшей и меня сбивает с ног от ненависти и боли, что переполняют ее.

      – Я единственный, кто может вытащить твоего сына с того света! – озвучиваю суровую правду. Девушка в ужасе округляет глаза. – Так мне убраться?! – рычу не скрывая своей злости. – Или ты угомонишься и не будешь мешать мне делать свою работу? А?!

      Глава 2. Василиса

      – Мам, у меня нет никаких новостей про Степку, –