Дочери для бывшего. Воронцовы. Регина Янтарная

а папаши покатываются со смеху, Сонечка пользуется заминкой в зале, стаскивает Русю со сцены, выводит ее из актового зала.

      Не знаю, почему, но я тоже хватаю свою, и размашистым шагом покидаю зал.

      Выйдя из зала, обнаруживаю странную картину – Сонечка сидит на диване, плачет, а Руся гладит ее по головке, приговаривая:

      – Ну, не плачь. Я знала только этот стишок. А твой не смогла вспомнить.

      – Сонечка, не расстраивайтесь так. Руслана всего лишь ребенок, и все в зале это знают. Никто не будет винить Вас в случившемся! – хочу погладить девушку по головке. Еле сдерживаюсь.

      Соня всхлипывает еще два раза и одаривает воспитанницу таким взглядом, что девчушка тут же прячется за моей спиной.

      Поворачиваюсь к малышке, разглядываю ее внимательно как на восьмое чудо света. Ком из сомнений и вопросов тут же застревает в горле.

      Как такое возможно?..

      Перевожу взгляд на Машу, затем обратно на Русю.

      Они будто… будто… будто, сестры.

      Но почему? Вроде абсолютно разные, у Руси более пухлые губы, щеки круглее и нос более курносый.

      И тут до меня доходит. Глаза! Абсолютно одинаковые карие глаза с янтарным оттенком.

      Надо же!

      Пока мы успокаивались, из зала хлынула толпа детей и взрослых. Собрав свою банду и группу гипотетически возможных родителей, Сонечка повела нас на второй этаж, где уже ждали угощения и подарки.

      – Тетя Полина!

      – Тетя Полина, – меня облепили детки, и я упустила Руслану из виду. Когда вспомнила про девчушку, обнаружила, что она сидит, забившись в угол на маленьком стульчике.

      Все дети с подарками и взрослыми гостями расселись и пьют чай с гостинцами, одна Руська спряталась в темном углу как дикий волчонок. И даже никто из взрослых не соизволил с ней заговорить. Только Сонечка бросает на малышку теплые взгляды.

      – О боги! – до меня только сейчас дошло, что я не привезла девочке именной подарок. Я же не знала, что в группе пополнение. – Маша, давай подарим Руське твою джинсовую куртку и желтую юбку из Левайса?

      – Шутишь? – дочь роняет из рук печенье. – Я выбирала их битый час!

      – Милая, – клянчу как ребенок, – ну давай, а? Будь благодушной! Душенька, моя!

      Маша кусает губы, думает. Высокомерно кивает головой.

      – Сиди здесь, спущусь к машине и сразу обратно.

      Возвращаюсь через пять минут. Ситуация изменилась в корне, Руся сидит в обнимку с Сонечкой, обе рыдают, распугивая потенциальных родителей.

      – Что стряслось? – спрашиваю у своей.

      – Девочка расстроилась, что никому не понравилась!

      Пробираюсь к Руслане, ласково глажу ее по спине. Оборачивается, смотрит на меня блестящими от слез янтарными глазами, вытирает рукой слезки и текущий носик.

      – Ты за мной? Я тебе понравилась?

      – Очень! – глажу малышку по спине. – Я не могу стать твоей мамой, у меня своих трое, даже четверо (вспоминаю Васю). Но ты нам очень-очень понравилась! Это тебе, – разворачиваю джинсовую курточку с юбочкой.

      Карие глазки высыхают, загораются бесконечной любовью. Руся спрыгивает со стула, и позволяет мне надеть на