Lex. Растопить сердце байкера. Екатерина Аверина

повод для отношений, пусть даже регулярный. Это просто удобно, когда в телефоне забито несколько номеров для разнообразия. Позвонил, потрахался, разошлись. Иногда можно с Мариком поделиться. Для него не жалко. Он, пожалуй, сейчас единственный, кому я доверяю и знаю, что с ним всегда будет адекватно, а после него чисто.

      Выбросив окурок в лужу, не спешу заходить. Слушаю копошение в гараже. Домовенок спустился.

      «Олеся, – едва шевеля языком, пробую на вкус ее имя. – Леся».

      Мягкое, легкое, светлое, как и она сама. Второе светлое пятно в моей жизни за последние два года. Первое сейчас трахает двух телок у себя в гараже.

      Мне интересно, почему она не просит называть ее по имени. Пара прилипших сразу прозвищ, и она легко согласилась. Имя – это же что-то ценное, важное. Вывод напрашивается сам. Для нее имя – это прошлое, вот то, с синяками на ребрах. Быть Домовенком проще, чем вздрагивать каждый раз, когда тебя зовут.

      Эта тема была в универе, но я прошел ее мимо, переживая собственную смерть в глазах старшего брата. Как сдал экзамены, не помню. Как вообще доучился и получил в этом году диплом – загадка.

      Таблетка перестает действовать, и боль возвращается в мое тело. Иду к себе мимо дивана, на котором, свернувшись комочком, лежит Кузя. Она не спит. Захлопнула веки, когда увидела, что я зашел. Делаю вид, что поверил, гашу свет, оставив ей ночник, и поднимаюсь по лестнице.

      Устраиваюсь на кровати, смотрю на свою скудную книжную полку. Когда-то моя личная библиотека занимала целую стену под потолком в комнате. Я сожрал ее всю, обгоняя университетскую программу. Горел профессией, как Радомир своей.

      Как все стремительно меняется… Лечить чужие души мне больше не хочется. Я люблю металл и пластик, у меня встает на рычание мотора, и я готов кончить от запаха топлива в баке своего байка. В моей душе тьма. Если я не могу вылечить ее, значит не имею права лезть в чужую.

      Меня будит жара и все та же чертова боль. Она похожа на зубную. Пик уже прошел, но назойливость раздражает. Ищу свои шорты. Чувствуя себя инвалидом, кряхтя и матерясь, натягиваю, поправляя утренний стояк. Снизу уже слышны голоса. Мой гараж в последнее время превратился в проходной двор. Сабину сюда, что ли, дернуть? Пусть отсосет, чтобы хоть это меня не раздражало.

      Спускаюсь на несколько ступенек, перевешиваюсь через перила, чтобы увидеть, у кого там язык во рту не держится.

      Судя по запаху сигаретного дыма, Мар курит у моей двери, а телки сидят на диване, обсуждая прошедшую ночь. Кузи не видно. Надо бы воспользоваться. Трахаться при ней становится странно некомфортно. Хотя, по-моему, девчонке фиолетово, чем мы тут занимаемся, лишь бы кормили. Это идеально. Надо чтобы все так и осталось.

      Меня замечают. Таша растягивает рот в мстительной улыбке. И? Меня задеть должно? Сейчас я покажу тебе, детка, как надо унижать!

      – Сабин, гоу сюда. Минет хочу, аж яйца сводит. Отсосешь?

      Взгляд Таши темнеет. Пришла моя очередь довольно улыбаться.

      Она впивается в бедро подруги ногтями. Та шипит, откидывает ее руку и идет ко мне.

      Удобная