.

Ну, что молчишь, знакомь!

      – Пап, это Кирилл. Климов.

      – Добрый день, – ну, хоть не его обычное «здрасте». – Мне очень нравится ваша дочь.

      – Она и не может не нравится, но это не значит, что она должна позволять себя лапать у всех на виду. Да?

      – Папа!

      – Домой давай, – не прощается он и ждет, когда послушаюсь. Я лишь вздыхаю, смотрю на Кира и пожимаю плечами.

      – Потом созвонимся, – машу рукой и иду с отцом к подъезду.

      – Кстати, смартфоны твои активируют раковые клетки.

      – Ну, ничего, если что, я возьму твой костный мозг.

      – Это смешно, – улыбается он, и я расслабляюсь. Нет, я не жду нагоняй, меня, в принципе, ругать не за что, но разговоров порой так много, что я просто устаю их слушать.

      Мы поднимаемся в лифте домой, садимся ужинать, я мельком листаю страницу, замечая среди пары десятков заявок в друзья Самсонова.

      Тут же приходит сообщение от Кира, но мне не до него. Все рецепторы, словно те самые раковые клетки активировались. Буквально поедают меня изнутри, не давая нормально вздохнуть.

      – Луш, чего не ешь? – мама отлично готовит, но всегда переживает, нравится ли нам.

      – Ем, мам, – нанизываю на вилку котлету. – Пап, а ты помнишь Сережу Самсонова? Ну, друга Ефима.

      Отец хмурится, солит котлеты под недовольным взглядом матери.

      – Самсонов? Это не его отец бандюган бывший? Теперь у руля в Госдуме. И старший, вроде, тоже по той же дорожке пошел.

      – Ну, я не знаю подробностей. Просто видела его сегодня. Он даже помнит меня, – от чего мурашки по копчику чечетку бьют. – И брата. Почему они поругались?

      – Понятия не имею. Да и былью это поросло. Ну, встретила и встретила, пусть мимо идет. Я сразу Ефиму сказал, нам такие друзья не нужны.

      – Потому что мы святые? – складываю руки вместе, делая вид, что я икона. Мама смеется, папа улыбается.

      – Потому что у нас есть репутация, Луш. Потому что мы династия врачей. И что от нее останется, если мы будем брататься с бандитами?

      – Почему бандитами? Может, это слухи!

      – Ну, Луш, малыш, ну, не будь наивной! Все, кто ездят на машинах за сорок миллионов, скорее всего, бандиты из девяностых. Понятно, что теперь они приличные люди. Но закон помнит все. Слава, расскажи.

      – Да что рассказывать, я же в тюрьме практику проходил. И Юра этот уже тогда сидел. Молодой совсем, а уже убийца.

      – Они поэтому перестали общаться?

      – Нет, там что-то другое было. Я, конечно, слово свое скажу, но вмешиваться не стану.

      – Ага, как сегодня. Мам, он меня перед Кириллом какой-то малолеткой выставил! И он меня не лапал, а обнимал.

      – Нет, дочь, он именно лапал. Завтра будет другой, тоже дашь ему себя лапать?

      – Нет, конечно!

      – А выглядит иначе.

      – Что ты меня какой-то… курвой выставляешь! – вскакиваю.

      – Это именно так выглядит со стороны. Я тебе доверяю, но тебе сильно понравится, если за твоей спиной смеяться будут? Пальцем показывать?

      – Нет, конечно. Неприятно.

      – Ну, вот. Сядь, Лукерья, и поешь. А то вон, у мамы