Сделаю тебя взрослой. Любовь Попова

понятно. Форму достать?

      – Ты не выкинула ее?

      – Нет, конечно. Только не бросай учебу.

      – Посмотрим. Откровенно говоря, управление – вообще не мое.

      – Ну, двух управленцев нам в семье хватает. Ты ночевать останешься?

      Я мельком на отца смотрю, а он головой качает.

      – Не, поеду. Мне завтра вставать рано, а мы сейчас с папой в сегу зарубимся, до утра не вылезем.

      – Ладно, тогда принесу форму, – вздыхает мама и не забывает дать подзатыльник отцу.

      Он успевает ущипнуть ее, а я глаза закатываю. Предкам полтинник, а они как дети.

      Отец откидывается на спину стула, пьет рюмашечку, на меня смотрит внимательно.

      – Ты же помнишь, что я могу любые твои проблемы решить в два счета?

      – Помню, пап, но теперь у тебя серьезная должность, думаю, ты не очень бы хотел, светани кто-то твои прошлые делишки. Ну, или твой срок.

      Теперь он наклоняется над столом и тяжелым взглядом давит на меня. В детстве я этого очень боялся, теперь знаю, что даже если даст ремня, не убьет.

      – Если я узнаю, что ты пытаешься защитить меня и тем самым вредишь себе…

      – Ты мой отец, я буду тебя защищать, как ты бы это сделал для меня!

      – Таа-ак. Рассказывай!

      – Нет, пап. А вот и мама, – встаю из-за стола, забираю у мамы пакет, целую ее в щеку, бегу к выходу.

      – Серега! Посуду не помыл, щенок!

      Глава 8.

      К себе вернулся часов в десять. Пробки пролетел, почти не заметил. В тело словно адреналин вкололи. Может, поэтому не могу заснуть. Может, поэтому не отвечаю на кучу сообщений от друзей. От Васьки. Даже на звонок ее отвечать не охота. Завтра. Завтра все узнают.

      Думаю, я еще не раз услышу, что поступил плохо, возможно, это как-то повлияет на отца, но у меня ноги гудят от желания снова мяч покидать.

      У меня в ушах стоит шум стадиона, крики людей.

      Голос Луши.

      По телу проходит дрожь, волосы становятся дыбом, словно она рядом стоит, словно шепчет в ухо.

      «Терпи, терпи, родной, помощь уже близко.

      Даже если вы проиграете я все равно пойду с тобой в кино!

      Я еще никогда не целовалась, научишь меня?»

      Поворачиваюсь на живот, обнимаю подушку и вою в нее. Два года спокойной жизни закончены! Стоило увидеть ее на том стадионе в чужих объятиях, как все перевернулось. Жил же спокойно! Учился. Помогал брату в его эко отеле. А потом ностальгией накрыло, словно волной. Теперь вот тону, все глубже под толщу воды погружаюсь.

      Поворачиваюсь обратно, сбрасываю звонок Василины и открываю страницу Зайцевой. Фоток мало. В основном с соревнований. Все совместные она давно подтерла, оставила только с братом. Но даже на них смотреть одно удовольствие.

      Тоненькая, изящная. Волосы отрастила.

      Помню, как она еще лет в пятнадцать ходила с мальчишеской стрижкой. И ей дико шло.

      Это, кстати, помогло тогда на согреваниях пробиться выше всех, ее стали замечать. Ефим рассказал эту историю, что ей в шутку волосы обрезали.

      Она так и не сказала, кто. Смелая, отчаянная, дикая и абсолютно неприступная.