Яма. Елена Тодорова

шесть вечера?

      – Полседьмого. У меня был трудный день и трудная неделя.

      – Не будь ты занудой, Кузнецова! Молодость в жизни бывает только раз! Потом старой сморщенной клюшкой будешь сидеть со своими пятью котами и отчаянно жалеть!

      – Ага, жалеть, что в мохнатом две тысячи одиннадцатом не присутствовала на таком поворотном историческом событии, как гонки!

      – В воду глядишь!

      – Не обижайся, но я не хочу.

      Попыталась смягчить отказ восторгами по поводу новой фотосессии, которую Уварова выставила в сеть пару часов назад.

      – Не заговаривай мне зубы. Я все равно очень расстроена, – заныла Катюха. – Пойду одна. Слышишь, мамуля, я одна гулять сегодня буду. Ника меня отфутболила, – повысила голос, чтобы ее слышала безвылазно торчащая в кухне мать.

      Ментально Доминика надавала подруге подзатыльников. Ее крайне раздражала привычка той вмешивать в их диалог посторонних. В особенности, родителей.

      – Вдруг со мной что-нибудь случится… Тогда ты будешь жалеть, что не пошла?

      Стритрейсинг – дьявольские забавы. Атмосфера, которая царила на выбранном организаторами участке улицы, привела Доминику в трепетный ужас. Безумные крики людей, оглушающее рычание моторов, свист покрышек по асфальту, запахи бензина, масла и паленой резины, мощные вибрации воздуха.

      У Ники внутри все дрожало.

      В моменты, когда автомобили с немыслимой скоростью проносились мимо них, и вовсе подкатывала тошнота, и появлялось головокружение. Зато Катька, шалея от эмоций, подпрыгивала и визжала. Казалось, даже холода не ощущала, несмотря на короткое трикотажное платье и тонкий капрон на ногах. Ника же ежилась и переминалась с ноги на ногу в теплой курточке, джинсах и зимних ботинках.

      – Слезь с ограждения. Отойди. Вдруг кто-то не справится с управлением… – пыталась урезонить подругу.

      Только, где там! Уварова продолжала вопить и прыгать. Так разошлась, что очередной свой восторг выразила матом.

      – Еще долго?

      Нике уже дважды звонила Алина. Не принимала вызов, чтобы не говорить ей, где находится. Соврать можно было, только если отойти от орущей толпы. А она боялась потерять Уварову из виду.

      – Что?

      – Я спрашиваю, когда это закончится?

      – А, не знаю… – пожала плечами Катя.

      Ответил какой-то парень, вообще им незнакомый.

      – Последний заезд. Град всегда заканчивает.

      У Кузнецовой внутри все онемело.

      – Какой Град? Наш? Сережа? – сама не знала, кому адресует вопрос.

      – Наш. Наш, – с восторгом закивала Катька. – Вон он, на старте. Желтая с черными полосами…

      Звуки вокруг Ники увеличились во сто крат. Она бы и сама заорала, если бы хватило воздуха.

      Не хватит…

      Внутри нее все процессы застопорились.

      Отступая шаг за шагом, Доминика пятилась назад. Толпа разомкнулась и сомкнулась. И, наконец, она осталась за пределами этого адского безумия.

      Брела, не осознавая, куда и зачем. Лишь бы подальше отойти… Не видеть и не слышать.

      «Никогда больше…»

      Скорость