Клеймо бандита. Любовь Попова

Может быть…

      И я побежала, остановившись только тогда, когда первые капли попали на губы.

      Черт, какой же кайф.

      Я не удержалась и вытащила кончик языка, чтобы ощутить вкус самой природы.

      Чтобы вспомнить самое раннее детство и то, каким оно было беззаботным в деревне Ленинградской области, пока мать не потащила меня шестилетнюю на огород. Еще одна причина любить дождь, он спасал от почти круглосуточной прополки, пока мать искала пьяного отца по деревенским шлюхам.

      Стоило вкусить сладость воспоминаний, щеку нещадно зажгло. Ощущение, словно кто-то прямо сейчас поднес к ней паяльник и выжигает знак. Клеймо.

      Я проглотила каплю. Тревога и страх в тиски сжали тело, словно предостерегая.

      И не ошиблись. Стоило повернуть голову, как паника, которую я закапывала как можно глубже, вернулась с новой силой.

      Все потому что мой палач стоял у большой черной машины и смотрел прямо на меня. Все такой же высокий, с бородой, в кожаной куртке.

      Смотрел так, словно готов был сожрать прямо здесь.

      Наверное, надо было не реагировать, наверное, надо было просто кивнуть и пойти вперед, но паника была сильнее.

      И он словно уловил этот момент перехода от шока к состоянию адреналиновой ломки, когда единственное, что можно сделать – бежать.

      Бежать. Бежать. Бежать.

      Ноги сами понесли меня вперед. По набережной, мимо людей, мимо машин. Мне нужно было укрытие, мне нужно было хоть что-то, что спасет меня.

      А шаги сзади раздавались все отчетливее. И осознание, что я только разжигаю в нем интерес, испугало еще больше, но и сделать с собой я ничего не могла. Увидела спуск и рванула туда.

      Почти нырнула в темную Неву, но не успела за доли секунды, оказавшись в ненавистных тяжелых объятиях дьявола.

      – Так жарко стало, что решила ополоснуться? – усмехается он, а я рукой замахиваюсь, царапаю его щеку до красных полос, а он только скалится.

      Дергает меня к стене, зажимая теперь уже обе руки за моей спиной. Кричу ему в лицо.

      – Отпусти! Помогите!

      А ему все равно, он так смотрит, словно душу в узел заворачивает, но при этом улыбается и смеётся.

      – А я ведь даже по тебе скучал, Мышка.

      – Скучай в другом месте, а меня отпусти. Отпусти, скотина! Придурок! Я только в себя пришла, только забыла!

      – Пиздеж! – вдруг сжимает он меня так крепко, что кости хрустят, прижимается лбом к виску и шипит. – Первых не забывают.

      – А я забуду! Ты не первый! Ты – насильник!

      Он смотрит снова, удерживает подбородок, толкая меня к стене, и накрывает ртом губы. Не целует, а словно проглотить хочет. Я не отвечаю, только задыхаюсь, словно в тисках. Кусаю его язык, который пытается в рот мне пробраться, за что тут же получаю затрещину. Не сильно, но голова как на нитке уходит в сторону.

      – Помогите, – уже реву я, понимая, что после этой ночи придётся все начинать сначала, все сначала. Почему я, почему я?! – Помогите!

      – Я бы мог выебать тебя прямо здесь. Но у меня есть идея поинтереснее.

      – Пошел