Ты – всё. Елена Тодорова

рожать!

      Мадина Андросова: Сегодня найдем!

      Поколебавшись еще пару минут, подхватываю планшет и бодрым шагом направляюсь к лестничной клетке. По мере того, как спускаюсь, дыхание учащается. Говорю себе, что это только из-за физической нагрузки. Но одновременно с этим скручивает желудок, и я вынуждена признать, что следующая за этим тошнота – нервное возбуждение.

      Настоящий мандраж.

      «Все хорошо. Ты свою работу сделала. Нет причин волноваться», – твержу себе самым рассудительным тоном.

      Но…

      Боже мой, это не работает!

      Мне вновь становится жарко. Руки липнут к планшету. Кожа становится горячей, а внутри все трясется, словно у меня лихорадка.

      Подумываю зайти на этаже руководящего состава в туалет, чтобы умыться и перевести дух. Но почему-то стыжусь так поступить.

      Что, если Ян пасет меня по камерам? Откуда-то ведь знает, где я бываю в течение дня и с кем разговариваю.

      Смотрю в черную капсулу, пока якобы уверенным шагом пересекаю длинный коридор, ведущий в приемную Нечаева.

      Не надо было обновлять макияж. Не хватало только, чтобы решил, будто я ради него эту помаду наносила.

      Да, Боже мой, с чего вдруг ему обращать внимание на твои губы?!

      Я вычла сумму покупки пяти дополнительных единиц компьютерной техники из стоимости основных средств? Черт, не помню! А ведь так радовалась тому, что удалось перенести эту статью на следующий квартал! Ладно, посмотрю при Нечаеве, пока он будет игнорировать меня. По цифрам сразу пойму. Если что, быстро поправлю. Волноваться не о чем. Я помню сумму.

      Чем стереть помаду? Ну не рукой же. Останется след, будет еще хуже.

      Когда я добираюсь до кабинета, дверь вдруг резко открывается. Вздрагиваю, не успев настроиться. Застываю, когда осознаю, что сердце за грудиной перестало стучать.

      Выдыхаю с облегчением, когда из-за массивного полотна показывается Лиля. Она меня не видит. Придерживая дверь, оборачивается.

      – Ян Романович, мне вас ждать сегодня?

      Ничего не могу с собой поделать… Когда сердце снова врезается в ребра, морщусь.

      По спине дрожь летит, едва слышу голос Нечаева:

      – Нет, не ждите. Вы свободны.

      – Хорошо, – вздыхает Лилечка, не скрывая своего разочарования. – До завтра!

      Поглумиться над этой сценой прощания мне не позволяет сам Нечаев.

      – Входите уже, Юния Алексеевна, – рявкает он не то чтобы громко, но определенно свирепо и внушительно. А еще неожиданно, что и заставляет меня вздрогнуть. – Хватит тратить мое время!

      Это я, мать вашу, его время трачу?!

      Разозлившись, решительно шагаю в чертов кабинет. Правда, часть спеси с меня слетает, едва только встречаемся с Нечаевым взглядами. Он так изматывающе смотрит, что я буквально ощущаю, как теряю энергию. Если бы внутри моего организма был уровень, как в некоторых электрических приборах, то сейчас он бы рухнул с примерных девяносто до критической зоны. Знаете тот момент, когда уже мигает пустая шкала? Вот настолько!

      Начнем с того, что я не рассчитывала так быстро с ним столкнуться. Думала, что успею собраться с силами,