Влюблённая. Гордая. Одинокая. Елена Левашова

Петровна, ты не забыла обо мне? – строго произносит Александра Георгиевна в динамик. Телефонный звонок заставляет вздрогнуть.

      – Простите, но я, наверное, не приду. Хочу побыть одна. Спасибо вам. – Издаю жалкий всхлип.

      – Не дури, Любаша. Что случилось? Тебя обидели?

      – Я получила ровно такое обращение, какое заслужила. – Произношу все так же жалко.

      – Опять он, да? Тот парень, из-за которого ты не можешь ни с кем встречаться? Люба, ты зациклилась на том, кто этого совсем не заслуживает. Убедила себя в несуществующих чувствах. Может, дело в другом, а тебе просто так удобно? Ты используешь парня, как ширму, боишься посмотреть своим страхам в глаза.

      – Я отдала своё сердце два года назад, Александра Георгиевна. Другого нет… чтобы затевать отношения с кем-либо.

      – Так не бывает, упрямая ты девчонка! Ты же его совсем не знаешь.

      – Вы и любовь можете подогнать под стандарты, а, Александра Георгиевна? Абсолютно точно уверены, как она должна появляться в сердце?

      – Есть исключения, Любаша, – примирительно вздыхает мозгоправ, шурша листиками блокнота в динамик. – Ты сильная, девочка. Очень сильная. И умная. Он и мизинца твоего не стоит… Трус этот. Так и будешь ходить по земле – влюблённая и одинокая?

      – Значит, так и буду.

      – А кому от этого будет легче? Он живет своей жизнью, и плевать хотел…

      Непохож был сегодня Боголюбов на того, кому плевать. Хочется ухмыльнуться в ответ Александре Георгиевне, рассказать, как он целовал меня, с какой жадностью подчинял, как яростно брал… На мгновение допустить мысль, что я была не просто одной из подвернувшихся ему этим вечером баб.

      – Он предложил встречаться. – Хрипло выдавливаю я.

      На том конце провода воцаряется тишина. Похоже, от переполняющих мыслей в голове Александры Георгиевны случается какая-то поломка.

      – Вот оно что? И почему ты плачешь? Любаша, приезжай. Чего мы по телефону болтаем, как подруги? Я, всё-таки, твой психолог. – Подчеркивает она с гордостью.

      – Не хочу объяснять почему… Я простая девчонка, Александра Георгиевна. Мне хочется напиться, купить килограмм мороженого и плакать под грустные фильмы на плече у подруги. Никакая я не сильная.

      – О боже! Нам ещё заедания стресса не хватало, Любаша. Тебе не жалко потраченных на похудение двух лет?

      Я уже не слушаю ее. Конечно, я благодарна Савской за помощь, но сейчас я выпускаю на волю слабость и смело смотрю ей в лицо.

      – Александра Георгиевна, я признаю свои недостатки.

      – Любаша, слабости и несовершенства делают женщину человечнее. Купи бутылочку вина и мороженое, детка. И смотри до рассвета грустные фильмы. Дай-ка вспомнить… Хатико, Титаник, Дневник памяти… – произносит Савская. Я не вижу ее, но почти уверена, что она расслабленно лежит на софе и потягивает кофе из фарфоровой чашки. – Доктор разрешает!

      За что я уважаю своего психолога, так это за чуткость. Она чувствует клиента на расстоянии, понимая, что