Жена по принуждению. Алиса Ковалевская

и я вывалилась прямо в руки мужчины, ставшим моим кошмаром.

      – Выходки?! – сбивчиво выдохнула, мотнула головой, отстраняясь. – Какие выходки?!

      – Достаточно, – пресёк он мою попытку высказать ему всё.

      Позади нас остановился ещё один автомобиль. Руслан уже стоял рядом с нами, ожидая распоряжений, из подъехавшей машины вышло ещё несколько человек и тоже подошли к нам. Я обернулась на них, окруживших нас кольцом. Горько и криво усмехнулась. Это была даже не ловушка.

      – Ты пожалеешь об этом, Серебряков. Я никогда тебя не прощу. Никогда.

      Пропустив мои слова мимо ушей, он обратился к Руслану:

      – Предупреди, что мы будем через минуту. Всё должно быть готово. И чтобы никаких заминок. Не хочу тратить на эту ерунду время.

      Вечер был сырым и холодным, но я не чувствовала этого. Ерунда?! Для него это ерунда?! Он собирается смять под себя мою жизнь, превратить меня в свою пленницу, и называет это ерундой?!

      Слов не было, только внезапно образовавшаяся пустота внутри разрасталась всё сильнее и сильнее. Я стояла на краю пропасти и понимала, что хочу я того или нет, мне придётся шагнуть в неё. Не сделаю этого сама – получу тычок в спину и всё равно сорвусь вниз.

      – Успокоилась? – когда Руслан, отделившись от остальных теней, скрылся за тяжелой дверью, Яков взглянул на меня.

      В ответный взгляд я вложила всё, что было у меня внутри: досаду, презрение и ненависть. Но что мои слова, что взгляды ничего для него не значили.

      Убедившись, что истерик не будет, он пошёл к дверям, даже не приказав мне идти следом. За него это сделал один из охранников – взял меня за локоть и повёл к ЗАГСу.

      – Я сама, – выплюнула, вырывая руку. Приподняла подол, поднимаясь по ступеням вверх и, зашла в распахнутую для меня всё тем же охранником дверь.

      В зале для торжественных регистраций стояла гробовая тишина. Орган молчал, и я, идя по похожей на путь в преисподнюю красной ковровой дорожке, слышала приглушённые звуки шагов за своей спиной.

      – Можно начинать? – улыбнулась высокая и тощая, как палка брюнетка.

      – Давайте не будем устраивать здесь цирк, – её улыбка впечатления на Якова не произвела. – Где нужно поставить подписи?

      Брюнетка указала на книгу. Пододвинула к нему, лишь мельком посмотрев на меня. Больше она не улыбалась и даже не пыталась изобразить любезность.

      Пятеро охранников Серебрякова окружали нас, как и на улице. Я с тоской посмотрела на закрытую дверь. Слишком поздно. Давно поздно.

      – Без глупостей, – поставив красивую витиеватую подпись, Яков протянул ручку мне. Я знала, что мои попытки противиться ни к чему не приведут и всё равно брать её не спешила. Стояла, выпрямив спину и, вздёрнув подбородок, упрямо смотрела в его мрачное лицо, в тёмные глаза.

      В черноте зрачков недобро сверкнуло.

      – Будь ты проклят, – прошипела, выхватив ручку. Склонилась и, задержав дыхание, черкнула в книге напротив своей фамилии. Резко развернулась к нему и швырнула ручку в грудь.

      Больше ничего не сказав, я всё-таки метнулась к двери. Не чувствовала ни ударов