Наследник для чемпиона. Елена Тодорова

как вы с Тихомировым уживетесь, – рассуждает, а у самой глаза горят, и на губах улыбка появляется. Фантазирует. – Жаль, я этого не увижу.

      – А нам с Тихомировым, – повторяю его фамилию с нажимом, – не надо уживаться. Мы, скорее всего, даже пересекаться не будем, – саму себя в этом убеждаю.

      Было бы прекрасно! Спокойно работать, проводить с Мишей время на пляже и не видеть Тимура. Идеально!

      – Угу, угу… – мычит мама, пережевывая очередную конфету. – Ой, оставите меня совсем одну, – переключается на новую песню. Шлягер со дня смерти папы и по сегодняшний. – Что я делать буду?

      – Тебе не будет скучно, мам. У тебя же книги, – как могу, стараюсь подбодрить.

      – Та да, – быстро соглашается. – Когда мне скучать? У меня там такая любовь разворачивается, такие страсти – закачаешься!

      – Ну вот!

      С картошкой мы успеваем, но к приходу Костика я все еще бегаю в халате. Пропускаю его в квартиру и вспоминаю, что у меня пару дней назад сломался фен.

      – Ты не мог бы посмотреть?

      – Конечно.

      Однако буквально пару минут спустя в дверь снова звонят. Решаю, что кто-то ошибся – в новогодний вечер такое случается – но иду открывать. Только не успеваю. Мама, очевидно, вертелась возле ванной и, естественно, опережает нас.

      Картина маслом – мама в бигудях, я в халате и с мокрыми волосами, Костик с феном и Тихомиров с ворохом пестрых блестящих пакетов. Пронзив нас убийственным взглядом, сваливает их на пол.

      – Что это? – спрашиваю я.

      – Подарки, – голос Тимура режет грубостью. – Тебе, твоему ребенку и Ларисе Петровне.

      – Ой, и мне тоже?! – радуется мама. – Спасибо!

      Я же ощущаю очередной укол в сердце.

      – Моего ребенка зовут Миша.

      – Понятно, – в этот раз сухо, без каких-либо эмоций отвечает Тихомиров.

      – Полина, – выразительно шепчет мама. Знаю, чего она хочет, но упрямо продолжаю молчать. Ее это, конечно же, не останавливает. – Ой, Тимурчик, ты заходи, давай. Мы как раз накрываем на стол, – ничего мы еще не накрываем. По нашему виду понятно, что до застолья еще далеко. – Проводим Старый год! Встретим Новый!

      Тимур переводит взгляд с меня на Костю и обратно. Не понимаю, чем тот ему так ненавистен.

      – Спасибо, Лариса Петровна, – сдержанно благодарит. – Вынужден отказаться. Есть планы. Зашел только поздравить.

      – Как жаль!

      – Очень, – поддерживаю я немного едко.

      И Тихомиров пронизывает меня таким взглядом, что мне вдруг становится сначала страшно, будто он меня прикончить решил. А потом так же внезапно неловко перед мамой и Костей, потому что Тимур смотрит до неприличия долго и пристально.

      По спине жаркая волна сходит, и хоть я убеждаю себя, что всему виной слишком теплый халат, осознаю, что помимо этого возникает внутренняя дрожь.

      – С наступающим, – бросает Тихомиров и выходит.

      Остаток вечера, несмотря на праздник, проходит в каком-то унынии. Если бы не Миша, не знаю, что и делала бы. Нет никакого желания поддерживать беседу мамы с Костиком, а телепередачи раздражают. Фотографирую