Я тебя поймаю. Виктория Волкова

с высоким изголовьем с ушками. – И хватит изображать моего жениха. Я не желаю быть дурой в глазах окружающих.

      – Почему дурой? – одна бровь сардонически поднимается.

      – Ты ведешь себя так, будто у нас связь.

      – А ты хочешь сказать, что у нас чисто платоническая привязанность? – шипит он, и я вижу, как в его глазах закипает ярость. – Я хотел поговорить о другом, – рыкает Сева и глядит на меня очень внимательно.

      – Кольцо принес? – усмехаюсь я. – Такое с бриллиантом карата на четыре.

      – Тебя не удивишь цацками, – морщится Гаранин. – Да я и не собираюсь. Просто хочу обсудить с тобой сегодняшнее происшествие. Мне кажется, гибель птиц можно расценивать как акцию устрашения.

      – Кого?

      – Тебя. Где бы ты ни появилась, сразу же начинаются стихийные бедствия.

      – Не мели чушь, – отмахиваюсь, смеясь.

      – В Мюнхене была тоже чушь, когда тебя чуть не затолкали в чужую машину? И тот хвост в Париже? Если ты знаешь, что происходит, может, просветишь бедного солдата?

      Дорогие мои! У нас меняется график выкладки. Теперь продолжения будут выходить три раза в неделю – понедельник, среда, пятница

      19

      – Я не знаю, – мотаю головой. – Но думаю, что ты специально накручиваешь меня. Еще и папе наговоришь всякой ерунды.

      – Пожалуй, с этого и начну, – холодно кивает несносный тип. – Пусть он тебе из Антарктиды мозгов вышлет. Пингвиньи подойдут. Тебе в самый раз. Допивай свою латку, и пойдем…

      – Папа в Антарктиде? – изумленно шепчу я.

      – Да, вот просил за тобой приглядеть и за отелем. А ты не знала?

      – Нет, – морщу нос, силясь не разреветься от обиды. Отец уехал путешествовать и даже не сказал ничего.

      – Они вдвоем с Хлоей, – бухтит Гаранин, внезапно поняв, что сболтнул лишнее. – Французские спиногрызы остались дома.

      – Мне от этого не слаще, – вздыхаю я, желая остаться одной и нареветься вдоволь. Отец почти двадцать лет женат на Хлое, а я все так и не смогла принять ее. С первых дней их брака и нашего переезда в Бордо я никогда не жила на их половине. Может, поэтому Хлоя так никогда и не стала мне близка. Или во всем виновата ревность?

      – А что предпочитаешь на десерт? – ухмыляется Сева, глядя, как я ем пену чайной ложечкой.

      – Тебя это не касается, – бурчу недовольно. – Лучше скажи, что ты надумал?

      – Тут все просто. Тебя надо охранять круглосуточно. И тут в вашем Пилюгино бойцов, равных мне, не водится. И я бы с радостью приклеился  к тебе. Крутил бы хвостики поросятам и скакал  галопом на какой-нибудь кобылке… но мне твой отец дал поручение найти его бабки. А поэтому, моя девочка, с этого момента ты прилепляешься ко мне и отходишь только в сортир. Это понятно?

      – Нет! – вскрикиваю чуть громче положенного и тут же ловлю любопытные взгляды гостей и обслуги. – Только попробуй!

      – Тогда второй вариант, – хмыкает эта циничная скотина. – Я запираю тебя в номере и ставлю охрану. И каждая собака в этой гребаной гостинице