Выпускной. В плену боли. Любовь Попова

и входит отец. Напряжённый, да. Но от него веет спокойствием и уверенностью.

      – Пап?

      – Я же говорил, молодая.

      – Чебрец? – всё тело коркой льда охватывает. Перед глазами её белое тело, покрытое синими прожилками вен, по которым больше никогда не забурлит кровь.

      – Кто? Ася твоя? Нет. Волосы крашенные. Твоя же вроде натуральная.

      – Она не моя.

      Отец вглядывается в портрет матери. Красивая, ласковая, самая лучшая.

      – Она вернётся. Я скорее сам сдохну, но её верну.

      – Думаю, она это знает.

      – Знает. Нахрен, в это дерьмо ввязался. Нахрен она поехала Лену провожать, предупреждал же.

      – Она и так её редко видит. Мне кажется, если у неё дочка в этот раз будет, она никуда больше её не отпустит.

      – Тут ты прав.

      – Максим! – влетает помощник. – Звонок!

      Мы спешим в библиотеку, и я, кусая ногти слушаю, как отцу рассказывают про условия освобождения супруги. Двадцать миллионов рублей. Почти столько и стоит земля, за которую отец боролся.

      Отец уезжает в банк снимать деньги, а я, как зверь в клетке, мечусь по комнате. Появляется Сергей, рассказывает, что Асю до дома повёз отец, что стало для меня неожиданностью. Я помню, как он выглядел, но видел его последний раз очень давно.

      Через полчаса мне сообщают, что пришла девушка, которая уже несколько раз пыталась пробиться ко мне через охрану. Только вот не пускали никого.

      В груди поднимается волнение. Если это Чебрец одна по лесу бродит, я ей задницу надеру. Мне сейчас очень нужно с кем-то напряжение снять.

      Глава 12.

      Острый вкус разочарования. Он буквально въедается в мозг. Злит. Заставляет зубами скрипеть, как перед решающим голом. А всего-то, буду трахать не ту девчонку, мыслями о которой последние дни заполнены.

      Милена стояла, оперевшись на машину, в которой её стабильно доставляют в школу. Красивая, как с обложки журнала «Путаны нашей школы». Нет, я, конечно, преувеличиваю, она действительно хороша своими всегда блестящими как после салона волосами, губами, что сияют красной помадой. Член дёргается по стойке смирно, представляя, как эти губы будут его марать. Даже гнев на её лице не портит впечатления.

      Я киваю охране, и меня выпускают за ворота.

      – Это что, игнор, Одинцов?!

      – Нет, Милен, просто у нас дома ЧП, не хотел тебя беспокоить.

      – Да? А может просто всё дело в твоём отъезде?

      – Отъезде? – да, дурачка долго строить бы не вышло.

      – Да! В Европу! Ты сколько от меня собирался это скрывать?

      – Планировал прислать приглашение приехать.

      – Ты издеваешься?! – включает ультразвук. – Я с тобой такое вытворяла, а ты…

      – Может, отойдём и поговорим, или хочешь, чтобы вся охрана слышала о твоих сексуальных способностях?

      – Скотина! – берёт она свой костыль и ковыляет от машины и ворот.

      – Демьян! – зовёт охранник, а я поворачиваюсь.

      – Я рядом, меня будет слышно! – показываю телефон, и он вздыхает. Да, от отца влетит,