Филипп. Я (не) умею любить. Екатерина Аверина

глядя в родные зеленые глаза, ярко выделяющиеся на красивом лице. Кудрявые рыжие волосы собраны в низкий хвост. Все такая же маленькая, хрупкая и изящная.

      – Мама, – склоняю перед ней голову.

      Красивая, добрая, светлая, но при этом вся мужская часть нашей семьи готова слушать и слышать ее.

      – Мой мальчик вернулся, – улыбается Кейтлин Дрейк.

      Вручаю ей цветы. Помогаю держать. Она вдыхает их аромат, бережно кладет на небольшой журнальный столик и крепко меня обнимает. Правда соскучился очень. Еще по старшей сестренке. Но так вышло, что с Соней я созванивался чаще, чем с мамой.

      – Что это было в аэропорту?

      А вот и отец. Мама поднимает на меня вопросительный взгляд.

      – Ты же только приехал, – вздыхает она. – Уже успели поругаться?

      – Я ни с кем не ругался, – отвечаю ей. – Ты не против, если я поднимусь к себе?

      – Филипп!

      Иду к лестнице.

      – Фил, твою мать! – рычит родитель.

      – Не надо впутывать сюда мою мать, – отвечаю, не оглядываясь, и бегом поднимаюсь на второй этаж.

      Надо прикинуть свои бабки, устроиться на работу и снять квартиру. Жить в родительском доме у меня нет ни малейшего желания. Отправляя меня на «воспитание», добрый папа перекрыл все счета, оставив только необходимый минимум. Мне кое-что удалось заработать в Штатах, куда я свалил сразу после армии, но там мизер. Почти все уходило на обучение, аренду жилья и мелкие развлечения. Дмитрий Дрейк лишил меня даже тех бабок, которые я успел заработать в его компании. Предсказуемо и низко. Но просить я не стану. У меня еще осталась гордость.

      В моей комнате за два года ничего не изменилось, кроме меня самого. Сдираю со стены плакаты когда-то любимой музыкальной группы, фотки тачек, полуголых баб. Все опадает неровными кусками на пол. На зеркале под креплением несколько фотографий. Сердце на мгновение вздрагивает чуть сильнее. Вытаскиваю глянцевые прямоугольнички. Все в утиль. Я переболел тобой, мой голубоглазый наркотик.

      Сгребаю мусор, засовываю в пластиковую корзину для бумаг, утрамбовываю ногой и несу на улицу. Там бочка на заднем дворе. Высыпаю туда, поджигаю. Пламя быстро захватывает в свои объятия куски моей прошлой жизни.

      – Ты здесь, – ко мне выходит отец.

      – Нет меня, – отвечаю ему.

      – Фил, – вздыхает он. – Я ждал тебя.

      – Сочувствую, – ищу по карманам сигареты, достаю, закуриваю.

      Его бесит, что я это делаю. Именно поэтому демонстративно закуриваю при нем. Глупо. По-детски. Но, блядь! Захотелось! И я делаю то, что мне хочется в эту секунду. Глубоко затягиваюсь под его потемневшим стальным взглядом.

      – Я не мог тогда поступить иначе, – начинает отец.

      – Я понял.

      Хмыкнув, обхожу его, задев плечом. В гараже моя любимая тачка. Скидываю с нее чехол, веду пальцами по глянцевому ярко-красному борту.

      – Починили тебя, детка, – усмехаюсь.

      – Ты можешь взять ее, если надо, – рядом снова появляется отец.

      – Пешком похожу, – накидываю чехол обратно. – Это твои игрушки.

      Но,