Оникромос. Павел Матушек

что твоя работа бессмысленна. Я просто хочу, чтобы ты задумался, чисто гипотетически, что бы было, если бы ты однажды нашел доказательство того, что фотография не имеет смысла?

      – Я не знаю, что сказать. Наверное, тогда у меня ничего не осталось бы. Я бы чувствовал себя потерянным. Не думаю, что я могу представить себе такую ситуацию.

      – Я бы тоже не смог. Мир скрепляет Вера. Правда! Ты веришь в какую-то версию реальности, воспринимаешь факты, которые соответствуют этой модели, отвергаешь те, которые ей не соответствуют, и живешь этой верой. Только порой случается нечто, что в мгновение ока разрушает этот ухоженный карточный домик. И когда ты теряешь веру, мир становится страшным местом, где происходят странные, непонятные вещи.

      – Папа, ты можешь наконец сказать, в чем дело?

      – Ты видел новое здание Института психиатрии?

      – Да, я иногда проезжаю мимо него на машине.

      – Помнишь, когда его построили?

      – Пару лет назад.

      – Ровно четыре. До этого там стояла ветхая психиатрическая больница, такая приземистая, из красного кирпича.

      – Я знаю, ты водил меня туда много раз. Я ненавидел это место.

      – Почему ты мне не сказал?

      – А ты как думаешь? Ты никогда не считался с моим мнением. Я научился послушно ходить из угла в угол.

      – Может, ты и прав, но это уже давняя история.

      – Я рад, что ты так думаешь.

      – Я не буду перед тобой извиняться. Это был осознанный выбор.

      – Осознанный выбор? Папа?! Осознанный?! Что ты говоришь?! Ты хочешь еще больше меня обидеть?! Если да, то ты на правильном пути!

      – Это не так. Неловко получилось. Я не смог по-другому. Я без задней мысли. Я хотел по-хорошему.

      – Не для меня.

      – Я понимаю твое раздражение, но ты взрослый человек и можешь взглянуть на все это холодным взглядом. Без эмоций…

      – Черт побери. Зря я пришел. Говори, в чем дело, и давай закончим этот цирк.

      – Я удивлен, что ты не можешь понять…

      – Ой, хватит нести чушь. Я не понимаю, потому что я не ты и у меня в голове не укладывается, как можно было так обращаться с собственным сыном. К делу!

      – Ну, хорошо, хорошо. Когда было принято решение о сносе старой больницы, я уже был директором Института и принимал участие в отборе заявленных на тендер проектов, сборе необходимой документации, а также в организации переезда пациентов в другое здание. Год заняла подготовка, а потом работа закипела. Мы перевели больницу в три здания на окраине города и пригласили строительную бригаду, которая сровняла здание с землей и принялась разбирать завалы. Через месяц подрядчики приостановили все работы и вызвали нас на строительную площадку – меня и двух членов правления. Я неохотно отложил свою текущую работу, ведь в строительстве совершенно не разбираюсь, а в Институте было чем заняться. Однако инженер, руководивший стройкой, заявил, что работы возобновят только после нашего визита. При этом он сообщил только, что нам необходимо что-то увидеть и принять решение. Мы поехали. На месте оказалось, что старой больницы уже нет. Вся территория