Алекс Бринер. Последний ранг. А. Райро

можем уйти через вашу комнату? – быстро спросил я у профессора.

      Тот сомневался недолго – пару секунд, не больше.

      Троекуров хоть и был профессором, но показался мне азартным, отчаянным и довольно смелым человеком.

      Ведь не просто так он оказался в этой гостинице и бродил по тёмным переулкам пригорода, рискуя шкурой и имуществом, хотя мог отправить вместо себя слуг. Скорее всего, у него были тут какие-то делишки, о которых он явно не хотел распространяться.

      А это значило, что профессор не так прост, как кажется, и вряд ли захочет огласки. К тому же, речь о Доме Стрелецких, а о них Троекуров явно наслышан.

      В итоге я в нём не ошибся.

      – За мной! Живо! – Он высунулся за дверь и тихо выскользнул в коридор.

      Я быстро забрал с собой гильотину и фартук Эсфирь, схватил девчонку за руку и отправился следом за стариком. Мы как раз успели скрыться в его номере, и уже через пару секунд на лестнице послышались тяжёлые шаги.

      Не тратя время на то, чтобы прислушиваться, я повернулся к старику и спросил прямо:

      – У вас есть радонит?

      Он сразу понял что к чему, бросился к своему чемоданчику и торопливо ввёл пять цифр на кодовом замке. Тот щёлкнул, чемодан открылся. Старик нашарил внутри блистер с прозрачными крупными зёрнами, похожими на хрустальные капли.

      Значит, вот он какой, тот самый радонит.

      Химический эфир.

      – Вскройте не больше пары штук, иначе потеряете сознание! Вы слишком слабы для больших доз! – Профессор перекинул мне блистер. – Скажу прямо, радонит не делает чудес. Но он хоть немного…

      В этот момент в дверь постучали.

      – Господин Троекуров! – громко и требовательно произнесли мужским голосом. – Это персонал гостиницы! У нас чрезвычайная ситуация! Профессор! Откройте! Срочно покиньте номер!

      Я бросил гильотину и грязный фартук Эсфирь в открытый чемоданчик профессора. В этот момент случайно заметил внутри чемодана странное устройство, похожее на механическую ладонь (видимо, это и было самое ценное в вещах Троекурова).

      Правда, мне было не до разглядывания.

      Немедля ни секунды, я вскрыл две ячейки блистера с радонитом.

      Не хотелось пробовать на себе эту дрянь бездумно, но выбора не было. Я стиснул в пальцах две хрупких капли, чтобы разломить. С глухим звуком скорлупа радонита треснула, и эфир тут же высвободился.

      Это был белый пар, который моментально впитывался через кожу. Но в моём случае он почему-то растворился в воздухе.

      – Профессор! Откройте немедленно! – орали за дверью. – ПРОФЕССОР!!!

      Но тот молчал и смотрел на меня во все глаза. На его лице отразился ужас: старик будто не верил в то, что видит.

      – Возьми еще две… – прошептал он, от волнения забыв о привычном этикете аристократа и переходя на «ты».

      Я тут же вскрыл ещё две ячейки и разломил хрусталики пальцами. Снова высвободился эфир. И снова растворился в воздухе, минуя мою кожу.

      – Профессор Троекуров! – В дверь заколотили. – Откройте немедленно!!! Или