Последнее дело Холмса. Артуро Перес-Реверте

настоящим британским выговором», голос, столько раз доносившийся до него с экрана и произносивший нечто вроде: «Дичь поднята, Ватсон!»[10] или «Вам известно, что потеря всего лишь трех литров крови означает смерть?».

      Я польщенно поклонился. Утешительно, когда помнят такое.

      – Вы уж простите, что я так смотрю на вас, – извинился он, – но сидеть напротив вас – это настоящее чудо. Само собой, фильмы о Шерлоке Холмсе были моими любимыми… Сколько всего было снято?

      – Пятнадцать.

      – Господи, да я, кажется, видел все. Неудивительно, что, воображая себе великого сыщика, мы видим ваше лицо.

      Теперь уже я рассмеялся.

      – Как видите… – тут я провел пальцами по лицу, – ваш сыщик состарился. После «Собаки Баскервилей» я его уже не играл, а было это лет десять назад. Теперь я редко выхожу на съемочную площадку или на театральные подмостки. Экранизации детективов больше не привлекают публику. Ей теперь подавай автомобильные погони, перестрелки, потрясения, зрелищность… Теперь ценится умение не элегантно закуривать сигару, а ловко выхватывать револьвер. А я по этой части слабоват.

      Фокса участливо покивал:

      – Я видел не так давно, в одном сериале.

      – Маленькая роль мерзавца… – благодарно улыбнулся я. – Что называется, «проходная» работа.

      – Не важно, чтó вы делаете сейчас или чего не делаете, – вы навсегда останетесь Шерлоком Холмсом, – сказал он.

      И, прихлебывая коньяк, развил свою мысль. Несколько новых морщинок вокруг век и на лбу, сообщил он снисходительно, складки в углах рта, которые проступают отчетливей, когда вы утомлены или на чем-то сосредоточены. Это самые заметные изменения; пустяки, в сущности. В волосах, по его словам, заметна стала седина, но они по-прежнему зачесаны назад и разделены высоким пробором, я чисто выбрит, а поношенный твидовый пиджак – от «Андерсон & Шеппард», разумеется, – и серая сорочка, повязанная галстуком в горошек, определяют мой стиль «элегантной затрапезы». Мои глаза – темные, живые, чуть навыкате – по-прежнему взирают на мир проницательно и с интересом. Ну, ему так кажется.

      – Утверждаю, что именно так смотрел Холмс. – Он поглядел по сторонам. – Так и ждешь, что сейчас вдруг появится доктор Ватсон… Как звали актера, который его играл? А-а, вспомнил! Брюс Элфинстоун.

      Я печально кивнул. Дорогой мой Брюс, пятнадцать раз воплотивший на экране образ доктора Ватсона, умер от рака четыре года назад. Фокса, не знавший об этом, выразил мне соболезнование, а потом поднял свой бокал в память о нем:

      – Чудесный актер.

      – И человек замечательный, – добавил я. – Сомневаюсь, что без него эти фильмы имели бы такой успех.

      Мой собеседник смотрел на меня так пристально, что мне стало неуютно.

      – Ради бога, – вдруг произнес он. – Сделайте это для меня.

      Я удивился:

      – Что именно?

      – Не знаю. Когда все это минует, вы уедете отсюда и больше никогда

10

Цитируется реплика из рассказа «Эбби-Грейндж», здесь и далее перев. С. Сухарева.