Невольница. Книга 2. Сара Ривенс

Эшер нанес ему мощный удар в челюсть. Я ахнула от ужаса, увидев, как мужик упал на землю.

      – Слишком поздно, – заключил Эшер.

      Я огляделась, но никто вроде бы не обращал на нас внимания. Когда я уже собралась пойти дальше, голос Эшера заставил меня притормозить.

      – Я даже не заслужил простого «спасибо»?

      – Спасибо за что? За то, что ударил надравшегося вусмерть мужика?

      – Напомню, что он меня оскорбил, – начал оправдываться Эшер. – И потом, я же дал тебе слово, что с тобой ничего не случится, когда я рядом.

      Закрыв глаза, я поспешно придавила чувства, которые всплыли, когда он произнес то же, что и год назад. Эшер держал слово.

      Однако я не утратила самообладания и только повела бровью. Интересно, когда тот успел его оскорбить?

      Он ответил на мой незаданный вопрос:

      – Он назвал меня братюней. Братюней.

      Я безнадежно вздохнула. Я уже почти забыла про его километровое самомнение.

      Не говоря ни слова, я покинула место происшествия, давая понять, что больше он меня не волнует. Хотя сердце колотилось как бешеное, и я молилась про себя, чтобы он не двинул за мной. Я боялась, что не удержусь и выложу ему начистоту все накопившееся, потому что каждая новая стычка давалась мне труднее предыдущей.

      Я направилась к пиццерии в нашем квартале, где мы с Киарой обычно перекусывали. Стоя в очереди, я маялась. Не терпелось вернуться домой, в самое безопасное место, с хорошей пиццей. Когда дело было сделано, я возгордилась собой. Это был, наверное, шестой раз, когда я выходила одна куда-то, кроме супермаркета.

      Минут черед десять я наконец оказалась перед зданием, которое вот уже год называла «своим домом». Зашла в тот же лифт, который утром оказался моей тюрьмой. Сейчас я была одна и невольно вернулась к мыслям о нем, его насмешливой улыбке и самоуверенности, которая, как и прежде, раздражала меня до крайности.

      Я открыла ключом дверь, зашла внутрь и заперла ее за собой.

      – Сколько можно тебя ждать! – раздался хриплый голос.

      От удивления картонка с пиццей выскользнула из рук. Я схватилась за сердце и повернулась.

      Срань господня, что он здесь делает? Я что, оставила дверь открытой?

      От этой мысли меня заколотило. Я никогда не забывала запереть дверь. О господи.

      – К-как ты вошел? – в полной растерянности спросила я.

      Гордый собой, Эшер крутанул на пальце связку ключей, и я чуть не подавилась. У него были ключи от моей квартиры.

      – На случай, если ты не в курсе: эта квартира тоже принадлежит мне, – сообщил он.

      Я начала свирепеть. Он считает себя вправе влезать в мою жизнь, а теперь еще и в мою квартиру.

      Я подобрала пиццу, к счастью пережившую падение, и поставила ее на кухонный остров. Затем вернулась к входной двери:

      – Убирайся.

      – Сначала поговорю с тобой.

      Он неторопливо спустился по ступенькам и уселся на белый диван с сигаретой в зубах. Небольшой крестик, висящий у него на шее, напомнил нашу поездку в Лондон, и горло у меня сжалось.

      – Я не хочу с тобой разговаривать, – ответила я, посылая убийственный взгляд.

      Он