Девять принцев Амбера. Ружья Авалона. Роджер Желязны

внутри и истекающий соком. Я впился зубами в кусок свежего, хрустящего хлеба, жадно запивая еду пивом. Она, смеясь, наблюдала за мной, отрезая маленькие кусочки от своей порции.

      – Мне нравится, с каким аппетитом ты относишься к жизни, Корвин. Вот одна из причин, почему мне будет крайне неприятно, если тебе придется ее лишиться.

      – Мне тоже, – пробормотал я.

      Пожирая мясо, я размышлял. Она вспомнилась мне в платье с низким вырезом, зеленым, как морская гладь, с пышными юбками. Музыка, танцы, голоса… а я был в черном и серебряном, и… Видение исчезло. Но это точно было реальное воспоминание. Я знал это и мысленно чертыхнулся, потому что не мог вспомнить все целиком. Что она, облаченная в зеленое, говорила тогда мне, черно-серебряному, той ночью, полной музыки, танца и голосов?..

      Я налил ей и себе еще пива и решил проверить.

      – Помню одну ночь, – проговорил я, – ты тогда была в зеленом, а я носил свои цвета. Какой прекрасной казалась жизнь – и музыка…

      Ее взгляд вдруг стал задумчивым, щеки порозовели.

      – Да, – промолвила она. – А разве не была она тогда именно такой?.. Но ты правда ни с кем не связывался?

      – Слово чести, – произнес я торжественно, чего бы это ни стоило.

      – Дела стали гораздо хуже, – сказала она, – а Тени таят больше ужасов, чем казалось возможным.

      – И?..

      – И у него по-прежнему куча сложностей, – договорила Эвелин.

      – Неужели?

      – Ну конечно! И он, разумеется, захочет узнать твою позицию.

      – Я здесь, – сообщил я.

      – Ты хочешь сказать?..

      – Пока, – быстро добавил я. Может быть, слишком быстро, потому что глаза ее вдруг изумленно расширились. – Я ведь еще не полностью представляю себе расстановку сил, – что бы это ни значило.

      – А.

      И мы покончили со стейками. Две кости достались псам.

      Потом мы пили кофе, и во мне вдруг проснулись братские чувства. Но я подавил их.

      – А как остальные? – спросил я. Это могло означать все, что угодно, но звучало вполне безобидно.

      На секунду у меня, правда, возникло опасение, что она спросит, кого конкретно я имею в виду. Но она ничего не спросила, а откинулась на спинку кресла и проговорила, глядя в потолок:

      – Как обычно. Ни от кого никаких известий. Твой вариант, вероятно, был самым мудрым. Мне, во всяком случае, он тоже нравится. Но разве можно забыть о славе?..

      Я опустил глаза, так как не знал, что они должны в такой момент выражать.

      – Нельзя, – сказал я. – Ни за что.

      Последовало долгое и какое-то напряженное молчание. Потом она спросила:

      – Ты меня ненавидишь?

      – Конечно нет, – ответил я. – Как я могу, учитывая обстоятельства?

      Это, казалось, ее успокоило. Она опять улыбнулась, показав очень белые зубы.

      – Хорошо, и спасибо. Что бы там ни было, ты джентльмен.

      Я с улыбкой поклонился:

      – Ты мне льстишь.

      – Едва ли, – сказала она. – Учитывая обстоятельства.

      Тут я почувствовал себя