Девять принцев Амбера. Ружья Авалона. Роджер Желязны

Перед глазами все поплыло, однако вскоре в голове прояснилось, я встал, держась за спинку кровати, и сделал первый шаг.

      Нормально. Ноги держат.

      Так что теоретически я уже в состоянии отсюда выйти.

      Я снова опустился на кровать, лег и задумался. Я весь взмок, меня бил озноб[1]. И небо в звездах-леденцах[2] и так далее.

      Упадком пахнет в датском королевстве…[3]

      Да, это точно была автокатастрофа. Черт знает что…

      Приоткрылась дверь, впустив в палату поток света. Сквозь приспущенные веки я увидел, что это снова сестра со шприцем в руке.

      Она приближалась к кровати, крупная такая бабища, темные волосы и мощные руки.

      Когда она подошла, я сел.

      – Добрый вечер! – сказал я.

      – Ох! Добрый вечер, – ответила она.

      – Когда меня выписывают? – спросил я.

      – Об этом надо узнать у доктора.

      – Ну так узнайте.

      – Пожалуйста, закатайте рукав.

      – Да нет, спасибо.

      – Я должна сделать вам укол.

      – Нет, не должны. Уколы мне не нужны.

      – Боюсь, это доктору решать.

      – Вот пусть он придет и сам скажет. А пока я категорически против.

      – Но у меня четкие инструкции…

      – Вот и Эйхман[4] тоже так говорил, а что вышло? – Я неспешно покачал головой.

      – Хорошо, – вздохнула медсестра. – Мне придется доложить…

      – Пожалуйста, докладывайте, – сказал я. – Заодно сообщите доктору, что я утром намерен выписаться.

      – Нет, это невозможно! Вы ведь даже ходить еще не в состоянии! И у вас серьезные повреждения внутренних органов…

      – Ладно, посмотрим, – кивнул я. – Спокойной ночи.

      Она вылетела в коридор, ничего не ответив.

      А я снова лег и стал думать. Похоже, я в какой-то частной клинике – значит, кто-то оплачивает всю эту музыку. Но кто? Никаких родственников я вспомнить не мог. Друзей тоже. Кто остается? Враги?

      Я еще немного подумал.

      Ничего не придумывалось.

      Ни малейшей идеи насчет предполагаемого благодетеля.

      Вдруг я вспомнил: моя машина летит под откос на горной дороге, падает в озеро… Это – все.

      Я был…

      От напряжения я снова весь покрылся испариной.

      Я не знал, кто я.

      Чтобы отвлечься, я сел и быстренько снял бинты. Под повязками все было в порядке, значит, правильно я от них избавился. Потом разбил гипс на правой ноге металлическим прутом, вынутым из спинки кровати. Мною овладело странное чувство: казалось, нужно как можно скорее отсюда смыться, нужно успеть сделать нечто важное.

      Я проверил правую ногу. Нормально.

      Разбил гипс и на левой ноге, встал, подошел к шкафу.

      Никакой одежды.

      В коридоре послышались шаги. Я снова лег, прикрыв простыней снятые бинты и куски гипса.

      Дверь опять приоткрылась.

      В палате вспыхнул яркий свет; на пороге высился здоровенный детина в белом халате, рука его касалась выключателя.

      – Что вы тут удумали? Сестра на вас жалуется, – сказал он.

      Притворяться спящим больше не имело смысла.

      – Неужели? – спросил я. – И что же она говорит?

      Детина некоторое время, наморщив лоб, обдумывал мой вопрос, потом строго произнес:

      – Вам пора делать укол.

      – Вы что, доктор?

      – Нет, но делать уколы право имею.

      – А я отказываюсь, – заявил я, – на что имею полное право. Что вы на это скажете?

      – Что укол я вам все равно влеплю, – ответил здоровяк и двинулся к кровати. В руке он держал шприц, которого я раньше не заметил.

      Это был исключительно подлый удар, дюйма на четыре ниже пояса. Детина рухнул на колени.

      –..! – выдавил он некоторое время спустя.

      – Подойдешь еще раз, – предупредил я, – увидишь, что будет.

      – Ничего, мы с такими пациентами справляться приучены! – выдохнул он.

      И я понял, что пришло время действовать.

      – Где моя одежда? – спросил я.

      –..! – повторил он.

      – Тогда, пожалуй, придется позаимствовать твою. Раздевайся!

      После третьего раза мне надоело. Я накинул простыню ему на голову и как следует врезал тем самым железным прутом, которым разбивал гипс.

      Пара минут, и я весь одет в цвета Моби Дика[5] и ванильного мороженого[6]. Жуть.

      Я запихнул этого типа в стенной шкаф и выглянул в затянутое решеткой окно. Старая Луна с Юной Луной на руках парила над

1

Стандартная симптоматика гипогликемии, а заодно вероятная аллюзия на «Гамлета» В. Шекспира (в переводе М. Лозинского «Он тучен и одышлив», в переводе В. Рапопорта «Он весь в поту и дышит тяжело»). Здесь и далее прим. ред.

2

К. К. Мур «Визит св. Николая, или В ночь перед Рождеством».

3

Искаженная цитата из «Гамлета» В. Шекспира.

4

Адольф Эйхман (1906–1962) – оберштурмбаннфюрер СС, начальник отдела IV D 4 РСХА, «архитектор Холокоста». После Второй мировой сумел по фальшивым документам уехать в Аргентину, в 1960 г. похищен агентами Моссада и доставлен в Израиль, после открытого судебного процесса приговорен к смертной казни и повешен. Согласно выпущенной в 1963 г. «Банальности зла» Ханны Арендт, построенной на материалах этого процесса, «Эйхман не был ни психопатом, ни чудовищем. Он был ужасно, невероятно нормальным человеком, а его действия, обернувшиеся гибелью миллионов людей, стали следствием желания хорошо сделать свою работу».

5

Белый кит, персонаж одноименного романа Г. Мелвилла (1851).

6

Отсылка к рассказу Р. Брэдбери «Чудесный костюм цвета мороженого» (1958).