Обширней и медлительней империй (сборник). Урсула Ле Гуин

ты не слишком долго сиди, Кад, мне тоже хочется! – сказал самый младший из их компании, Гибеш.

      «Заключенный» ответом его не удостоил. Он вошел, точнее, заполз в свою темницу, «дверь» приподняли, с грохотом опустили и подперли клиньями снаружи. Четверо «тюремщиков» делали все с огромным энтузиазмом. Потом они сгрудились у вентиляционного отверстия, пытаясь увидеть «узника», однако внутри была непроницаемая тьма.

      – Эй, не высасывайте у него из камеры весь воздух!

      – Лучше вдуньте туда немного!

      – Нет, лучше ты ему в эту дырочку пукни!

      – Ну и сколько он у нас там будет сидеть?

      – Час.

      – Нет, три минуты!

      – Пять лет!

      – Ладно, хватит. До отбоя у нас четыре часа. Этого вполне достаточно.

      – А я тоже хочу посидеть в тюрьме!

      – Хорошо, мы его выпустим, а тебя туда на всю ночь посадим.

      – Нет уж! Я лучше завтра!

      Через четыре часа они вытащили клинья и выпустили Кадагва на свободу. Он вышел оттуда столь же невозмутимым, каким вошел туда, и сказал только, что очень хочет есть и что, вообще-то, ничего особенного: бо́льшую часть времени он просто проспал.

      – Неужели снова туда полез бы? – поддразнил его Тирин.

      – Запросто.

      – Нет, второй я…

      – Заткнись, Гиб. Ну так что, Кад? Сядешь снова в тюрьму, если мы тебе не скажем, когда в следующий раз выпустим?

      – Запросто.

      – И есть просить не будешь?

      – Вообще-то, заключенных кормят, – вмешался Шевек. Это тоже было одно из непонятных мест в «истории с тюрьмой».

      Кадагв пожал плечами. Его высокомерие и мужественное спокойствие были просто невыносимы!

      – Эй, – обратился Шевек к двум младшим мальчикам, – слетайте-ка на кухню да попросите там что осталось и воды в бутылку налейте. – Потом он повернулся к Кадагву. – Мы тебе целый мешок еды с собой дадим, так что можешь торчать в этой норе, пока не надоест.

      – Пока ВАМ не надоест, – поправил его Кадагв.

      – Ладно, договорились. А ну на место! – Самоуверенность Кадагва вызвала в Тирине желание подыграть ему; Тирин вообще обладал задатками актера-сатирика. – Ты ведь заключенный? Так что не сметь возражать! Ясно? А ну повернись! Руки на голову!

      – Это еще зачем?

      – Хочешь вылететь из игры?

      Кадагв мрачно глянул на него.

      – Ты не имеешь права спрашивать тюремщиков. А если будешь упрямиться, так мы тебя и побить можем. Ты должен просто принимать все как должное, в тюрьме тебе никто не поможет. И даже если мы тебе яйца отобьем, ты нам ответить не сможешь. Потому что ты не свободен. Ну что, все еще хочешь в тюрьму?

      – Конечно. Давай, ударь меня.

      Тирин, Шевек и «заключенный» стояли лицом к лицу в странных застывших позах; стало уже темно, лишь слабо светил фонарь неподалеку; тяжелые бетонные стены высокого фундамента окружали их с трех сторон.

      Тирин лукаво усмехнулся:

      – Ты мне не советуй, что делать, везунчик. Заткнись лучше и полезай