Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой. Валерий Шамбаров

русских в Иностранный легион. Это была особая часть, проявлявшая чудеса храбрости. Однако она формировалась из всякого сброда, а высокие боевые качества достигались крутым мордобоем. Когда с русскими интеллигентами стали обращаться таким же образом, они возмутились и отлупили своих сержантов. А французы церемониться не стали, арестовали «бунтовщиков» и по законам военного времени расстреляли. Да так быстро, что дипломаты даже не успели вмешаться.

      В Австро-Венгрии русских отправляли в лагеря. Исключение делали только для большевиков и прочих экстремистов, Ленина и Троцкого взяли под опеку политики, высокие полицейские чины. Со всеми удобствами отправили за границу – а то как бы возбужденные граждане не наделали беды столь полезным людям.

      В Германии в одном лишь Берлине оказалось 50 тыс. русских. Еще до объявления войны у них вдруг перестали принимать рубли, и многим стало не на что уехать. Больных, даже послеоперационных, начали выкидывать из клиник на улицу. А потом по гостиницам прокатились аресты. На улицах пошла истерия, озверевшие толпы ловили «русских шпионов», избивали и убивали. Кого-то успевала спасти полиция, собирала помятых мужчин и истерзанных дам. Для русских не хватало тюрем, их свозили в воинские части. Мужчин призывного возраста объявляли не интернированными, а вообще военнопленными. Били, глумились. Свидетель рассказывал, что в казармах драгунского полка под Берлином офицеры «обыскивали только женщин, и притом наиболее молодых». Женщин – потому что их ощупывали, заставляли раздеваться донага. Один из русских пытался защитить свою дочь, дал пощечину лейтенанту, «обыскивавшему» ее. «Несчастного отца командир полка приказал схватить, и тут же, на глазах русских пассажиров его расстреляли».

      Восточноевропейский театр войны

      При посредничестве нейтральных стран женщинам, детям и людям в возрасте все же позволили выехать. В их числе был знаменитый режиссер Станиславский, он вспоминал, как это происходило. Массу людей, измученных и голодных, гоняли с поезда на поезд, высаживали на станциях. Лупили, подгоняли пинками. Конвоиры, сопровождающие их до границы Швейцарии, не уставали издеваться. Солдаты сопровождали дам в туалет, запрещая закрывать за собой дверь. Офицеры и здесь развлекались «обысками» женщин и девочек, бесцеремонно разглядывали их голых, сгорающих от стыда. Когда велели обнажиться жене Станиславского актрисе Лилиной, она медлила исполнять приказ, и ей разбили лицо рукояткой револьвера. С ними ехала старушка-баронесса, и офицерам очень понравилось хлестать ее по щекам. Она кричала: «Что вы делаете? Я же приехала к вам лечиться, а вы меня избиваете…»

      Так обращались с «культурной публикой», ее выпускали за границу, и соблюдалась видимость «порядка» (обыскать подозреваемых – разве не законное требование?) С массами батраков в Пруссии условности были отброшены. Их подчистую ограбили, мужчин зачислили в пленные. Симпатичных батрачек без каких-либо