Замуж за лучшего друга. Рина Фиори

этом глаз с маленького создания.

      Врач вынимает из своего чемоданчика какие-то препараты, быстро обрабатывает пуповину и снимает перчатки.

      – Я напишу рекомендации по уходу, список препаратов и название смеси, которая должна подойти. Через три дня приеду ещё раз, – вынимает из кармана халата листок и ручку.

      Он спрашивает у меня, знаю ли я, как кормить ребёнка, подмывать и менять подгузники. Я киваю на автомате, совершенно не понимая, к чему Борису Александровичу понадобилась это информация.

      – Подождите, – хватаю мужчину за руку, – а как же поликлиника? И полиция? Этот ребёнок, он… – хочу сказать, что нам его подкинули, но не успеваю.

      В комнату входит Романовский, да и врач со мной разговаривать, судя по всему, не намерен.

      – Это будет решать Богдан Егорович, – кивает на парня и выходит, оставив меня одну с маленьким, ворочающимся на спинке комочком.

      Друг идёт провожать доктора, а я растерянно присаживаюсь на диван рядом с ребёнком, который медленно разлепляет заспанные глазки. Даже взгляд ещё не фокусирует, совсем ведь крошечный.

      Поднимаюсь и иду к столику, на котором лежат документы и свидетельство о рождении, а ещё рекомендации доктора. Пробегаюсь глазами по списку лекарств, который не говорит ни о чём, и вспоминаю, что видела какие-то фотографии у Богдана в руках.

      Нахожу их в файле со свидетельством о рождении и застываю, как вкопанная. На фото изображены трое: Богдан, его друг, который учился с ним все эти четыре года, и какая-то девушка.

      Судя по антуражу, они сидят в каком-то клубе, девица в самом центре, и её руки на плечах у парней. Кому из них она отдаёт предпочтение, сложно определить по одной лишь фотографии.

      Жадно всматриваюсь в лицо девушки, и в этот момент в комнату входит Романовский.

      Резко разворачиваюсь и, словно преступница, прячу фотографию за спиной.

      – Его надо покормить, – киваю на лежащего на диване ребёнка, – я могу. Я умею, ты же знаешь, у тёти Ульяны дети… – тараторю, как из пулемётной очереди, лишь бы не спрашивать о том, на что боюсь услышать ответ.

      – Хорошо, – отвечает парень безучастно, и меня его спокойствие начинает раздражать.

      Ну как, как он может быть таким холодным и непробиваемым, когда надо бить тревогу, вызывать все возможные инстанции и искать мать ребёнка?

      – Богдан, когда мы позвоним в полицию? – повторяю вопрос, который задавала парню около часа назад.

      Я честно старалась держать себя в руках, но сил не осталось, и если Романовский сейчас же не приступит к каким-то вразумительным действиям, я за себя не ручаюсь.

      – Ты понимаешь, что это не игрушка – это живой человек. Его нельзя просто подлечить и выставить на улицу, нужно искать мать или родственников в конце концов, – чувствую, что срываюсь на истерику.

      Эмоционально взмахиваю руками, попутно вытирая вновь выступившие из глаз слёзы.

      – Не нужно, – припечатывает парень. – Не нужно никого искать. Это мой ребёнок.

      Глава 3

      Богдан