Человек с лицом убийцы. Николай Леонов

ее кормят и одевают, поэтому ей следует прислушиваться к здравым советам, которые они дают своей дочери. На что Антонина громко выкрикнула, что она не просила, чтобы ее удочеряли, а потом дверь в ее комнату с грохотом захлопнулась, и дальше я не слышала, о чем они говорили. Через десять минут девочка выскочила из комнаты и, бегом спустившись по лестнице, вышла из квартиры, громко хлопнув входной дверью.

      – А Валерия Викторовича, значит, в это время не было дома? – задался вопросом Гуров.

      – Нет, его не было, – подтвердила Астапова. – Он уезжал по депутатским делам. После ухода Тони из дома Ирина Николаевна какое-то время не выходила из комнаты девочки. Мне кажется, что она там плакала. Во всяком случае, глаза у нее, как я заметила позже, были покрасневшими. Но потом я услышала, как она вернулась к себе в спальню. Двери она не закрывала, и я слышала, что она стала кому-то звонить и жаловаться, что Тоня ушла из дому и не хочет ничего слышать по поводу того, что ей не следует встречаться с тем молодым человеком.

      – С каким молодым человеком? – насторожился Лев Иванович.

      – Понятия не имею. Я не имела привычки любопытничать и выспрашивать у Ирины подробности дел, которые касаются только их семьи, а она со мной на эту тему сама не заговаривала. Хотя обычно делилась со мной разными проблемами и советовалась по разным поводам. Их отношения с Антониной мы с ней ни разу не обсуждали. Наверное, это было слишком уж личной темой для Шишковских.

      – Вы думаете, она звонила мужу?

      – Скорее всего. Потому что примерно через час он приехал, и они вместе вышли из дому. А вернулись уже с Антониной. И девочка, и Ирина Николаевна – обе были с заплаканными глазами, но обнимали друг друга за талию, когда вошли. По всей видимости, они помирились или пришли к какому-то консенсусу, потому что больше ссор между ними не было, и все шло тихо и мирно до сегодняшнего утра. Вернее, до вчерашнего вечера. – Жанна Валентиновна вытерла платком набежавшие слезы.

      – Жанна Валентиновна, я должен вам задать один деликатный вопрос, – с запинкой произнес Лев Иванович и посмотрел прямо в глаза домработнице. – Не думайте, что я спрашиваю из простого любопытства, но по своей работе я просто обязан задавать в том числе и не совсем удобные вопросы.

      – Да, я понимаю, – кивнула Астапова.

      – Скажите, как Валерий Викторович относился к своей приемной дочери? С Ириной Николаевной мне все более или менее ясно. Насколько я понял, она, как мать, принимала большее участие в воспитании Тони. А вот как к Антонине относился ее приемный отец?

      Жанна Валентиновна задумалась на минуту, а потом ответила:

      – Опять же, я выскажу вам только свое личное мнение на этот счет. Договорились?

      – Да, конечно же, – согласился Лев Иванович. – Вы могли наблюдать за Шишковскими, и у вас наверняка сложилось какое-то свое мнение. Поэтому все нормально.

      – Мне кажется, что Валерию Викторовичу не очень нравилась вся эта затея с удочерением девочки, – сказала Астапова и, отпив из кружки уже остывший кофе, поморщилась.

      – Вот