Смертельный юмор. Марина Серова

красномордый развалившийся парень сжимал бокал с пивом и, судя по выражению лица, совершенно ничего сейчас не понимал.

      – А вы знали, что современные ругательства, по сути, таковыми и не являются. Например, если вы старший ребенок в семье, то вы урод. То есть тот, кто стоит у рода. Семьи нет без первого ребенка – то есть пословица очень мудрая, которая гласит, что в семье не без урода.

      – Ты кого уродом назвал? – подскочил, качаясь, красномордый. – Я старший братуха в семье, и че теперь? – Он постучал себя кулаком в грудь.

      Я подумала, как бы этот бугай не выскочил на сцену – снесет ведь Ирвина.

      – Это у него шутка такая, – решила сдержать бурный порыв неожиданного борца за справедливость.

      – Знаешь, че бывает за такие шутки? – Красномордый вперился в меня взглядом и скривил пухлые губы.

      – В зубах промежутки, – опустилась я до лексики не особо обременяющих себя образованием школьников. – Сядь. Он выступает. Все по делу.

      – Ты че, борзая такая? – шатаясь, красномордый сделал шаг в мою сторону.

      Я приподнялась. Вот уж не думала, что придется применить некоторые приемчики и во время отдыха. А ведь как все хорошо начиналось.

      – Жень, не связывайся. – Василий тоже встал. – Пошли выйдем, – это уже он обращался к моему неадекватному соседу. И, хлопнув красномордого по плечу, Пасечник подтолкнул его в сторону выхода.

      Странно, но верзила не сопротивлялся. Или, может, просто знал, с кем он сейчас будет общаться?

      И, видимо, я в этот момент что-то пропустила – зал взорвался аплодисментами. Юноша на сцене улыбнулся уголком рта и шумно вдохнул.

      Я решила аккуратно пробраться к барной стойке за добавкой – свою норму я знаю, а отдыхать так отдыхать. Тем более, наверное, впервые в жизни не я за кого-то заступалась, а за меня.

      «Такое можно и отметить», – я мысленно рассмеялась.

      То, что говорил сейчас Ирвин-Ираклий под псевдонимом, пролетало мимо меня. Я всматривалась в это лицо: симпатичный кудрявый шатен, младше меня, выглядит так, словно стесняется, хотя видно, что сцену любит. Ему бы поменять зрителей, и дело пошло. Среднестатистический посетитель клубов обычно не вдается в тонкости нашего языка. Не факт, что вот такие красномордые однажды не зажгут фонарь под глазом стендапера.

      – Совет в любой профессии: ты не выгораешь, если ты огонь! – услышала я.

      «Хороший такой совет!» – подумала я и мысленно поаплодировала Ирвину.

      Да, если горишь своим делом и оно тебе интересно, то вряд ли выгоришь.

      – Огонь!

      – Огонь!

      «О, хоть одна шутка зашла зрителям», – подумала я и посмотрела на стендапера. Сзади за ним вздымались языки пламени, но он этого не замечал.

      – Огонь! – теперь заорала я и кинулась от бара к сцене.

      Задняя стенка, очевидно, из тонкого картона или фанеры, угрожающе накренилась – еще мгновение, и она упадет прямо на незадачливого артиста.

      Я сгруппировалась, бросилась на него и свалила с ног.

      – Ты дура? – обиженно зашипел