Королевская кровь 12. Часть 2. Ирина Котова

там силуэт мужа. Так она делала до вчерашнего дня, когда в Тафию вернулись драконы, освободившиеся из Драконьего пика. Теперь в этом не было смысла. В небе стало много крылатых – и каждый раз это оказывался не Четери.

      Она чувствовала себя очень одинокой, несмотря на то что родные были рядом, а вокруг находилось много людей. Единственное, что ее спасало от уныния – дела. Она по-прежнему занималась дворцом, занималась и помощью новым жителям.

      Тафию заполняли люди и драконы – последних, прилетевших вчера вечером, привел к Светлане управляющий Эри, заместитель Чета, и представил ее Владычицей Тафии. Драконы почтительно кланялись уважаемой супруге Мастера Клинков и Владыки Четерии и обещали помощь по первому зову, и как Светлана ни высматривала в их глазах намек на снисходительность или насмешку – не было его.

      И она в очередной раз убедилась, как же велик авторитет Чета.

      Она узнала, что удалось спасти почти всех драконов, которые были заключены в Драконьем пике – и ей очень хотелось, чтобы Четери знал про это. Потому что до отлета иногда он рассказывал ей о давней войне, о том, какими были Пески, о своем ученике Марке Лаурасе, который был ее и Матвея далеким прадедом по матерям, о том, как закрыли драконов в Драконьем пике. И в голосе его звучали печаль и боль.

      Магистр Нефиди передал от Владычицы Ангелины во дворец Тафии чашу с камнями для связи с другими Белыми городами – этакую замену телефонной линии. До этого с Истаилом общались письмами – раз в неделю с попутными драконами прилетало письмо от Владыки Нории или Владычицы Ангелины, в котором они интересовались, как у Светланы дела, не нужно ли какой-то помощи. Она поначалу очень некомфортно себя чувствовала, когда отвечала, но затем стала подробно писать о делах в городе и о своих. Теперь, конечно, связь станет удобнее.

      Света с любопытством рассмотрела чашу, провела сеанс связи с придворным магом в Истаиле – но про себя продолжила надеяться, что вскоре в Пески придет и большое электричество, а за ним – и телефонная связь, а чаши останутся прекрасными музейными экспонатами. Сейчас ей очень не хватало телефона – ведь тогда она могла бы каждый день звонить Матвею.

      Он выходил из Зеркала примерно раз в неделю, рассказывал Свете о своих снах и о том, как там Четери, обнимал маму с сестренкой, оставался на ужин. И пару дней после она ходила, улыбаясь, но затем снова подступали тревога и слезы – и она начинала ждать следующего открытия Зеркала.

      Родители и тетя старались ее отвлекать и развлекать, да и дел было много – но каждый вечер она шла спать, зная, что сейчас ее начнут одолевать тяжелые мысли. И старалась гнать их из головы, помня о словах Четери: «Не хорони меня заживо», – и ругала себя, что не выполняет его наказ ждать и не плакать. Потом она вспоминала, что у нее есть маленький защитник, капала ему из пузырька в рот душистое масло – и просила спеть колыбельную. И под эти