999,9… Проба от дьявола. Юрий Гайдук

прошу вас.

      – Так, может, того… чайку поставить? У нас тут «Тефаль», он мигом воду вскипятит.

      – Нет, нет, – замахал руками Крымов, – я уж и так перебрал сегодня с питием. А вот если вы позволите позвонить от вас по телефону, был бы весьма признателен.

      – Да ради бога! Могли бы и не спрашивать. Вон в коридоре на столике стоит.

      – Он у вас прямо в город выходит или через коммутатор?

      – Городской, городской, – заторопилась дежурная и тут же поинтересовалась: – А что, у вас в номере не работает? Вроде бы на днях с телефонной станции приходили.

      – Хрипит что-то, причем не пойму, то ли у меня, то ли тот номер, на который звоню.

      – Бывает, – посочувствовала дежурная, – только вы обязательно администратору скажите, а то чинят-чинят, чинилки хреновы, только деньги с гостиницы дерут.

      Не рискуя звонить Яровому, телефон которого также мог оказаться на прослушке, Крымов набрал номер Бондаренко:

      – Макс? Привет тебе с Биробиджана. – Бондаренко что-то проквакал счастливым голосом, а Крымов между тем продолжал: – Необходимо встретиться с Дедом, срочно. Но учти, Дед под колпаком. Ждать буду в скверике у памятника Ленину.

      Клишированный памятник основателю советского государства монументально возвышался неподалеку от гостиницы, в которой остановился Яровой, так что не было ничего подозрительного в том, если бы столичный важняк решил малость освежить голову ночной весенней прохладой и вышел прогуляться в небольшой уютный скверик, заросший кустами низкорослой декоративной акации и белоствольными березками. И все-таки Крымов несколько раз перепроверился, прежде чем шагнул навстречу следователю.

      – О господи, – вздрогнул Яровой. – Так ведь и заикой оставить можно. – И вдруг совершенно неожиданно для Крымова обнял его. – Рад! Страшно рад, что все обошлось.

      – Делов-то… – невольно стушевался Крымов, не привыкший к подобным сентиментальностям. – Бывало и хуже.

      – Оно конечно, – согласился с ним Яровой, – а теперь рассказывай.

      Антон довольно сжато, но в то же время фиксируя каждую более-менее значимую деталь своего задержания и пребывания в СИЗО, изложил всю историю.

      Как говорится, плясать бы да радоваться обоим, что все закончилось всего лишь подпиской о невыезде, однако Яровой угрюмо молчал, мусоля в зубах едва тлеющую сигарету. Наконец произнес негромко, словно точку поставил:

      – Галиматья какая-то!

      – Вот и я голову себе ломал, пытаясь подвести мое задержание, наркоту, а потом столь счастливое освобождение под общий знаменатель, но так и не придумал бы ничего толкового, если бы не пара бутылок водки, раздавленных в берлоге у Кудлача.

      – Так чего же молчишь?

      – На закуску оставил, на десерт. Если верить Кудлачу, а я ему не могу не верить, весь этот цирк с наркотой был срежиссирован неким Гришкой Цухло, который прознал, что в городе нарисовался некий московский авторитет, пытающийся законтактировать с Кудлачом, его злейшим врагом. Этот самый Цухло уже давно