Вагнер – в пламени войны. Лев Трапезников

и пристыдить, морально мы готовы к лишениям, невзгодам, к смерти и ранениям.

      Человек пятнадцать из нашей палатки в это утро, откушав в столовой и попив на дорожку чая или кофе, упаковав себя для учебных испытаний, отправились по дороге к воротам на построение. Одеты все в основном в полевую защитную форму, все в панамах, и только я, как личность, которой по размеру, видите ли, не подошла полевая форма, вышагивал теперь вместе со всеми в достаточно дорогих потертых джинсах, в которые вдет был толстый кожаный ремень с простой пряжкой. Еще я был в черной футболке и в африканской панаме! Строимся на импровизированном плацу, представляющем собой пустырь, находящийся между палаточным городком и строением для чистки оружия.

      – Тройка! Строимся здесь, – слышу командный голос. Идем на голос. Становимся в шеренгу по четыре.

      – Арбузы! Ар-рбузы сюда! – кричит бородатый командир.

      – Где мандарины?

      – Здесь. Мы мандарины!

      – Ягодка?

      – Ягодка здесь строится. Я говорю здесь. Ягодка!

      – Малина!

      – Черника!

      – Где Арбузы?

      – Арбузы?

      – Да, здесь мы! Макар, иди сюда! Здесь уже стоим. Мы Арбузы!

      – На минометы! – справа от нашего строя кричит крупный мужик. Мужик лысый, без фуражки, и одет в розовый поношенный полевой костюм. Чем-то африканским от него тянет. Рядом с ним стоят 82-й и 120-й миномет и буссоль. На его голос сходятся мужики.

      Все это садоводство и фруктовый джем меня несколько удивил. Я тогда думал: «Понятно, что у людей свое представление о страшном и грозном, и, наверное, они так и представляют себе самые угрожающие названия отрядов, которые просто вселят в нас дух превосходства над врагом… Но, наверное, Тройку тоже разобьют на фрукты».

      Ну, разумеется, я так думал с иронией, и мне было просто интересно узнать то, в какой команде я окажусь. Малина я или же Черника? Наконец-то все построились, разобрались, и все утихло. Нет, не утихло:

      – Всем дать вправо на пять шагов вот отсюда. Вправо, Черника! Все вправо.

      На это отряды группы начали сдвигаться вправо, и наша малочисленная на тот момент «Тройка» также начала сдвигаться вправо.

      – Малинка! Сюда становимся! – кричал мужик с черной большущей бородой, которая ему спускалась аж до груди. Вид его был мужественным и угрожающим, лицо, что называется, деловым, и думалось, что он весь в том, что сейчас делает. Наконец, все построились. К бородачу-командиру подошли еще двое, в руках у них были какие-то папки, листы бумаги.

      – Кто только первый день сегодня? – спросил бородатый командир, оглядывая строй. – Поднять руки!

      Мы, из «Тройки», девять человек, подняли руки. Где-то еще из других групп также поднялись руки вверх.

      – Называю позывные, и расходитесь по группам, – громко сказал командир. Кстати, кричать здесь было не принято; как я потом понял, здесь говорили громко, но не кричали. Здесь объясняли, а не