Галактические деньги. Сергей Тарасов

и метро. А до этого она занималась поисками и разведкой цветных камней – в том числе и ювелирных,– второй и третьей групп. Мне было интересно читать старые геологические отчеты, информационные отчеты, которые стояли в шкафу в одной из комнат. Там я узнал много проявлений поделочных уральских камней и поскольку они мне с детства нравились, то я был доволен новой работой.

      В один из полевых сезонов наш отряд выехал весной на поиски мрамора. Работать надо было в окрестностях города, это было очень удобно, – можно было изучить родные места и найти много интересного. Сначала мы жили в палатках на берегу озера Таватуй, а ездили на работу минут сорок – там, на другом берегу озера находилось старое месторождение мрамора, которое нам предстояло подготовить одному заказчику. Целыми днями мы работали на этом старом карьере и в его окрестностях, возвращались в свои палатки вечером и, поужинав, рыбачили, и когда становилось темно, ловили раков, – они подползали к берегу, чтобы познакомиться с нами. Мы брал фонарик, ведро и отлавливали этих вкусных раков целыми ведрами, потом варили их на костре и до полуночи ели. Я вспоминаю эти времена с грустью – так хорошо я не жил никогда: любимая, хорошо оплачиваемая работа, теплое лето и интересная работа. Никаких проблем, живи и радуйся.

      Покончив с этим заброшенным месторождением мрамора, мы переехали на новое место. Полянка посредине уральской тайги находилась на берегу небольшой речки,– рядом с деревней, в которой жили мои родственники: мой брат был женат на девушке, детство которой прошло в этой деревне. Там остались ее родители, которые меня отлично знали.

      Нам надо был найти в этих лесах месторождение цветного мраморизованного известняка. У нас было две буровых установки, и они тут же начали бурить. Толща горных пород, среди которой находились линзы мраморов и известняков, была перекрыта мощным слоем глины, а нам надо было найти подходящий известняк рядом с поверхностью. Но глины было много – мощность ее был до десяти метров, и это было невыгодно – большая вскрыша для будущего карьера. Поэтому в надежде на то, что можно было найти цветной известняк на поверхности, мы начали ходить в геологические маршруты.

      Я ходил в геологические маршруты с рабочим, который копал шурфы в местах, которые я ему показвал. Обычно шурф не превышал два с половиной метра, – по технике безопасности на большую глубину требовалось делать крепь. Если на глубине два с половиной метра не было признаков коренных пород, я документировал горные выработки и рабочий закапывал шурф. После этого мы шли дальше.

      В этот день мы должны были дойти до деревни Воробьи, в которой уже никто не жил, – это была заброшенная деревня в уральской глубинке. Мы шли с рабочим вдоль поймы реки Казачий Шишим. Пойма было заболочена, но в обрыве реки можно было увидеть коренные породы, – те самые цветные известняки, которые нам были нужны. Мы шли по краю обрыва, я иногда спускался, чтобы посмотреть на отложения в обрывах, но пока напасть на известняки нам не удавалось. Иногда в речку впадали ручьи, пойма которых заросла кустами ивняка, и преодолевать эти ручьи нам было трудно – приходилось рубить себе тропинку, отмахиваться от многочисленных оводов и комаров, которые были только рады гостям.