Разговор по душам. Вингелена Си

лыми душой.

      И любящими взглянете глазами,

      На этот мир прекрасный и родной.

      И выйдете вы вновь в широкие поля,

      Когда горят сады, в цветущем мае.

      И встретит вас земля, кормилица земля,

      Как верных  и единственных хозяев.

      1985 г.

      Когда отец пришёл с войны

      Я помню хорошо тот день,

      Когда отец пришёл с войны.

      В крапиве небольшой плетень,

      Едва отцветшие сады.

      И радостная шла молва:

      «Победа! И конец войне!»

      А я не понимал тогда

      Всех этих слов, казалось мне,

      Победой − женщина была.

      На мой вопрос: «Когда и мы

      Победу встретим у себя?»

      Мать отвечала мне тогда:

      «Когда отец придёт с войны».

      И долгожданный день настал.

      Открылась дверь во двор родной,

      Передо мной солдат стоял:

      Большой, суровый и чужой.

      Меня он на руки поднял,

      Шинель с мешком повесил на кол,

      И крепко мать мою обнял.

      Я был смущён – солдат тот плакал.

      Рассказ старушки

      Аэропорт кишит народом,

      Задерживается самолет.

      И вижу от большого входа

      К кассам женщина идёт.

      Ногами чуть перебирая,

      Торопится, согнулась вся,

      К груди конвертик прижимает,

      Заметно, как дрожит рука.

      Глаза наполнены слезами,

      В морщинах бледное лицо.

      С большой, запорошённой шали

      Снег падает на пальто.

      Старушка подошла и села.

      Тихим голосом она,

      Спросила время у соседа,

      В покое вдруг застыла вся.

      Проходит полчаса уже,

      Среди людей растет волненье.

      Пробило три, и смотрят все,

      Лишь на часы. Вдруг объявленье:

      «Самолет в полёте наш,

      До посадки ровно час,

      Кому нужно сдать багаж…»

      И рухнуло напряженье.

      Подошёл солдатик бравый,

      Взглянула бабка на него:

      «Вот у меня такой же славный

      В Великую погиб ещё.

      И муж погиб. В две страшных ночки,

      Две похороночки пришло.

      Осталась в Ленинграде с дочкой,

      Но потеряла и её».

      Соседу вроде б говорила

      Старушка о судьбе своей,

      Однако ж многих обратила

      Внимание к себе, и ей

      Становилось всё теплее,

      Спокойнее среди людей.

      «Да так тогда и жили,

      Был страшным город Ленинград,

      И годы страшны те лихие,

      Был корке хлеба каждый рад.

      Откуда там уж взяться силе,

      Но всё же не сломил нас враг.

      Как похоронки получила,

      Слегла в больницу сразу я.

      А дочка маленькая – Нина,

      Эвакуирована была.

      Неделю я в бреду лежала,

      Совсем не помнила себя,

      А как немного лучше стало,

      Осталась там, как медсестра.

      Про Нину ничего не знала,

      Потом сказали – умерла».

      И крупная её слеза

      Из светлых, старых глаз упала

      На тот конверт, что был в руке,

      Что так любовно прижимала

      К груди своей. Молчали все.

      Старушка тоже замолчала.

      И все, кто слушали её:

      Сосед, курносая девчонка,

      И женщина, дитя своё,

      К себе так нежно прижимая,

      Хотели будто бы одно,

      Узнать, что это за письмо,

      Что бережно она держала.

      Потом старушка продолжала.

      «И эту смерть пережила.

      Немного привыкать я стала,

      А то, что Ниночка жива,

      До сей поры ещё не знала.

      Но вот в начале декабря

      Пришла мне, старой, телеграмма.

      Оказалось, что она

      Каким-то образом узнала,

      И наконец нашла меня.

      Приехать к празднику сама

      В письме потом мне обещала.

      Но получила вот вчера».

      И