Воин пяти Поднебесных: Судьба. Уэсли Чу

p>

      Караван из крытых повозок полз по неровной дороге, которая вилась по горам, носившим название Пять Уродливых Братьев. Он уже преодолел три четверти подъема на четвертого Уродливого Брата. Караванщики запаздывали. Чжай Чжанус хотел бы надеяться, что они достигнут почтовой конторы до наступления ночи, однако быкам вряд ли хватит сил проделать последний отрезок пути. Честно говоря, он сам с трудом держал глаза открытыми. К счастью, соседка не давала ему заснуть.

      Помимо умения пробираться по горным дорогам и подавать сигналы, Аймеи обладала невероятной способностью говорить часами не умолкая, прерываясь лишь для того, чтобы перевести дух. Она болтала с тех пор, как они на рассвете отправились в путь с вершины второго Уродливого Брата.

      – И каждую ночь он шляется со своими паршивыми дружками, бродит по улицам, а поутру приползает, весь в грязи и в моче! Все простыни изгадил!

      Чжанус прикусил губу и подавил очередной вздох.

      – Так, может, тебе…

      Аймеи набрала воздуха и продолжила:

      – А главное, притаскивает еду и жрет в постели. Каждое утро все простыни в жирных пятнах. Тюфяк у меня соломенный, так просто не вытрешь. А надо ведь вычистить всё до крошечки, иначе сползутся тараканы. Приходится перебирать солому. А уж как у него воняет изо рта! Просто смерть. Все равно что целоваться с разложившимся мертвецом…

      – Что-о?

      Глаза Аймеи наполнились слезами.

      – Он раньше был таким ласковым, таким веселым. А теперь не обращает на меня внимания, пока не соскучится или чего-нибудь не захочет. Как будто я служанка, или кухарка, или девка из веселого дома! Это несправедливо. Я так с ним добра…

      – Да ты просто запри дверь на ночь. Проучи его. Пусть знает свое место… так, погоди-ка, – Чжанус осмотрел горизонт.

      Ночь спустилась быстрее, чем он ожидал, – Королева и Принц скрылись за густым пологом темных грозовых туч. Вот-вот должен был пойти дождь. Чжанус дернул поводья, понуждая быков двигаться дальше.

      – Нам даже фонари не помогут – ничего не будет видно. Дорога скоро пойдет под уклон. Дай знак остальным.

      Аймеи любила поболтать, но, кроме того, была опытной и прекрасно обученной возницей. Она схватила фонарь, висевший на стенке фургона, и несколько раз открыла и закрыла створку. Долгий сигнал, пауза, еще два долгих. Одинокие вспышки на ползущих следом повозках подтвердили, что послание было получено.

      – Приготовь фонари, – велел Чжанус.

      Аймеи слезла, чтобы зажечь фонари, висевшие на каждом боку повозки. Четыре луча желтого света озарили темноту и деревья вдоль дороги. Аймеи вернулась на место, взялась за длинный рычаг под ногами и подняла два шеста, на каждом из которых также висело по фонарю. В остальных повозках последовали ее примеру и также подняли по два шеста; теперь караван напоминал гигантскую светящуюся многоножку, которая ползла по склону темной горы.

      Когда все шесты были подняты, Аймеи как ни в чем не бывало продолжила:

      – Да как у тебя язык-то повернулся? Не могу я выгнать Мопа из дому. Он без меня и дня не проживет.

      – Ну, тогда заведи другого кота… – буркнул Чжанус.

      Прежде чем Аймеи успела вспыхнуть, он указал вперед:

      – Проверь-ка дорогу.

      Аймеи повернула большой фонарь и посветила на дорогу впереди быков. Луч скользил туда-сюда, каждый раз забираясь чуть дальше, и вскоре Аймеи обнаружила нечто интересное – пару высоких коричневых сапог. Свет от фонаря продолжал карабкаться выше, и вскоре над сапогами возник безвкусно яркий дорожный плащ, а затем и бледное молодое лицо, увенчанное шапкой черных волос.

      Незнакомец приветственно помахал.

      – Эй, почтенный друг, как хорошо, что мне посчастливилось заметить ваше приближение.

      Его самоуверенность казалась напускной.

      Чжанус скрипнул зубами.

      – А я-то думал, что мы доберемся без приключений…

      Аймеи придвинулась к нему.

      – Может, просто сшибем его и переедем?

      Чжанус покачал головой:

      – Нет, это грубо. И не по правилам. Я не желаю платить штраф.

      – Мой конь, мой бедный конь захромал, и я оказался в затруднительном положении, – молодой человек в луче света явно произносил заученный монолог, воздев одну руку к небесам, а вторую прижав к сердцу. – Могу ли я обратиться к вам за помощью, о благородный господин?

      Ему было не больше двадцати лет. Кожа слишком светлая для крестьянина, речь чересчур цветистая – значит, из образованных. Однако его декламация никуда не годилась.

      Чжанус щелкнул пальцами, враз прервав юношу.

      – Во-первых, актер из тебя ужасный. Почему ты смотришь не на меня? Обращаешься к небесам? Кого ты там уговариваешь, Королеву? Непременно смотри на того, с кем разговариваешь, раз уж собираешься его ограбить! Во-вторых, тон совершенно неуместный. Ты хочешь меня обобрать или завлечь в постель?